Холод. 98 лет спустя

Каждое утро, каждого чертового дня я заставляла себя вставать с кровати, умываться, что-то есть и уходить с Лукасом на стрельбище. Я не понимаю, почему он согласился меня тренировать, но и спрашивать не собираюсь (вдруг передумает). Он учил меня стрелять из разного оружия. С этим возникали проблемы, стоило мне взять в руки огнестрельное оружие, как перед глазами тут же возникает образ Тони на краю пропасти. Каждый раз отбрасываю мысли о нем прочь, они мне совершенно не помогают. Он мертв, а я пока нет и, как бы это эгоистично не звучало, я должна отомстить за себя. А для этого требуются хотя бы минимальные навыки самообороны. Кстати, о самообороне, по этому поводу я так же обратилась к Лукасу, и он снова согласился. И тут мы столкнулись с очередной странностью, я не могла позволить Лукасу даже прикоснуться к себе, у меня тут же возникал ком в горле, а сердце отбивало чечетку. Мне была ненавистна мысль, что кто-то будет трогать меня, тело ещё слишком хорошо помнит то, что с ним сделали, а мозг постоянно напоминает ему об этом. И я поняла, что последней, кто ко мне как-то прикасался, была доктор, и то без моего ведома. Стоило только Лукасу делать шаг в мою сторону, я тут же начинала трястись и пятиться назад. Через два дня я всё же взяла себя в руки, и на первом же занятии у меня разошлись швы, и пока данные мероприятия пришлось отложить.

Помимо моих занятий по стрельбе, я безустанно ходила по городу и просто запоминала улицы, повороты, вышки. Если дядя не заберет меня, то я сбегу. Я больше не буду терпеть над собой насилие. Ни в каком виде, ни в моральном, ни в физическом. Так же я расспрашивала Лукаса и служанок об Аномальных и их тропах, об охране города и дома. Всё это я записывала в свой блокнот, в страхе что-то забыть или упустить.

Прошла неделя, и вернулся Боа. Об этом с недовольной физиономией сообщила Майя, так же она сказала о том, что мой супруг попросил накрыть стол в столовой на втором этаже, а я должна быть там через час, одетой подобающе. Смотря на Майю, не могла не отметить, что эта глупышка, видимо, действительно любит чудовище. А я в её глазах соперница.

Меня снова сковывает страх, мне придется идти на ужин с монстром, посмотреть в его глаза, слушать его голос. Я вынуждена снова остаться с Боа один на один, но слова Миранды дают одну сотую гарантии того, что сегодня он не тронет меня.

Надела платье в пол, собрала волосы в пучок и пошла в столовую. Всего несколько шагов, но мне кажется, что их слишком мало, я готова идти туда вечность. Но всего минута, и я на месте, руки нервно сжимаются в кулаки, дыхание сбивается, а на лбу выступает испарина. Бросаю взгляд на Лукаса, который находится в фойе, я словно ищу у него поддержки. Он бросает на меня ответный взгляд и поджимает губы. Даже если бы он и хотел как-то помочь, не смог бы. Отворачиваюсь, набираю полные легкие воздуха и открываю дверь.

Воздух резко покидает меня. Боа уже в столовой, его взгляд оценивающе пробегает по мне. От этого тошнота подступает к горлу. Переступаю порог только из-за того, что он там не один. В столовой находятся дядя и Дюк. При виде последнего что-то похожее на улыбку появляется на моём лице. Они приехали. Они всё же приехали ко мне, как дядя и обещал.

— Милая, как же я рад тебя видеть. — говорит дядя, сидя на стуле, и рукой подзывает меня к себе. Подхожу к нему, наклоняюсь для семейных объятий и шепчу на ухо:

— Нам нужно поговорить наедине.

Он еле уловимо кивает головой и странно смотрит на меня, нахмурив брови.

— Дюк, здравствуй. — обращаюсь я к здоровяку.

— Привет. Ты как? — искренне интересуется он.

— Отлично. — говорю я и улыбаюсь, но я уверена, что эта улыбка не касается моих глаз.

— Амели, не хочешь поприветствовать супруга? — спрашивает Боа и поднимается с места.

Не подумав, отступаю назад. Мурашки отвращения пробегают по рукам, мне мерзко даже смотреть на него, но я так же понимаю, что должна усыпить его бдительность, чтобы в дальнейшем у меня появилась возможность переговорить с дядей наедине.

— Ну же, любовь моя. — говорит Боа, и в эту секунду входит Майя с подносом еды. Она бросает на меня недобрый взгляд, у меня тут же в голове срастается картинка, которая поможет мне буквально через три недели. Подхожу к Боа и сквозь тошноту целую его в щеку, максимально быстро отстраняюсь и говорю:

— Я так скучала.

— Я тоже, дорогая. — говорит лжец и нежно сжимает мои пальцы в своей липкой ладони.

Мы рассаживаемся, и начинается разговор ни о чем. Погода, поставка продовольствия из моего нового дома в старый, военные, оружие. Я не принимаю участия в разговоре, но с нетерпением жду момента, когда дядя решит поговорить со мной. Слабый огонек надежды ещё тлеет в моём подсознании. Примерно через час дядя культурно просит Боа оставить нас наедине, так как он очень соскучился по племяннице.

Наблюдаю за сомнениями Боа и молюсь про себя, чтобы он ушел. Мне нужно понять, одна ли я в своей войне, или же есть тот, кто поможет мне.