Холод. 98 лет спустя

— Какой? — переспрашиваю его я. Восемь уехал с моим отцом в Скалу, Пятнадцать всегда находится рядом со мной, таков приказ Королевы. Из-за необразованности Аномальные часто путают слова или же вообще придумывают свои, из-за этого я постоянно переспрашиваю, чтобы понять, что же они на самом деле имеют ввиду.

— Какой, какой. Никакой. — в раздражении отвечает Пятнадцать.

Останавливаюсь у джипа и вслушиваюсь в звуки предрассветного леса. Ещё раньше, ночью, до нас доносились выстрелы и крики, но нам строго настрого запретили переходить черту. Не метафорически, это в прямом смысле черта красного цвета, которая красуется на середине поля. Да я и не собираюсь влезать в распри внутри города. Меня это не касается.

— Идут. — без эмоций говорит Аномальный, поднимается на ноги и берет автомат.

— Эээ. Нет, дружище. Без оружия. — останавливаю его.

— Ладно. — тут же соглашается Пятнадцать и опускает автомат на землю, приставив его к дереву, у которого сидел ранее.

— Так просто?

— Я и без оружия могу их всех прикончить. — совершенно искренне отвечает он.

— И то верно. — соглашаюсь с Аномальным. Его чувства намного сильнее обострены, и поэтому я спрашиваю его. — Сколько их?

— Пять мужчин и одна женщина.

Оборачиваюсь в сторону города. Женщина. Это не может быть она. Просто не может.

Теперь время играет со мной по другим правилам. Оно тянется засохшей жвачкой, ещё секунда, и оно разорвется ко всем чертям.

— А, нет. — словно принюхиваясь говорит Пятнадцать.

— Что нет?

— Спереди идут всё так же четыре мужчины и женщина, а за ними больше сотни человек с оружием. — выгибает бровь дугой. — У них много-много оружия. Поступь очень тяжелая. — бросает взгляд на меня. — Может я возьму свой автомат?

— Нет. Мы пришли с миром и должны доказать это. — я не сомневался в Боа, трусы никогда не ходят по одному.

— Ага.

— Идем.

Совершенно безоружные направляемся навстречу маленькой армии. Я должен думать сейчас о мире, который стал возможен, но мои мысли только о девушке. Я знаю, что Амели всё же стала женой Боа. Об этом трубили во всех городах, ведь теперь ясно каждому — если напасть на Флэнтон, то Скала прибудет на помощь и наоборот. Мне нужно увидеть её и понять, что всё хорошо. Что она жива и в безопасности. Она была добра ко мне, когда другие не были. Амели являлась единственной, кто проявлял ко мне человечность из всей Скалы. Я постоянно думал о ней, временами мне казалось, что я схожу с ума. Это ненормально столько размышлять о постороннем человеке. Но я не считаю её посторонней, в этом-то и проблема. За столь короткий промежуток времени она стала важна для меня.

— Стой. — говорю я Пятнадцати, и мы замираем на расстоянии шага от красной линии, которую люди заблаговременно нарисовали, распылив вонючую краску прямо на траве в середине поля.

На мгновение прикрываю глаза и прислушиваюсь к энергии, которая бурлит внутри меня. Внешне я собран, а вот внутри — раздрай. Потому что среди всех аур, что приближаются к нам, я отчетливо чувствую одну… и с ней что-то не так.

Распахиваю веки и на расстоянии полукилометра вижу… её. Амели идет в черном спортивном костюме, светлые волосы собраны в обычный хвост. Она находится немного позади Боа и постоянно теребит рукав толстовки. Она не видит меня, а вот я не могу отвести от неё взгляда. Я надеялся увидеть её, но не думал, что от созерцания Амели испытаю то, что сейчас разрывает меня изнутри. Тем временем, девушка бросает взволнованный взгляд направо и смотрит на парня, который идет слишком близко к ней. А это ещё кто такой? Их взгляды пересекаются, парень кивает ей, и Амели это немного успокаивает.

С каждой секундой они всё ближе, но меня так и подбивает переступить через эту чертову красную линию и пойти навстречу. Но я этого не делаю. Сейчас от моих действий зависит слишком многое, и свои желания мне нужно запихнуть куда подальше. Я и так в жизни многое наломал, но с этой задачей справлюсь.

— Тебе что, плохо? — спрашивает Пятнадцать.

— С чего ты взял?

— Я слышу, как твоё сердце забилось чаще, почти в два раза.

— Лучше слушай сердце ублюдка Боа, если он нам соврет, мы узнаем.

— Ты и сам можешь послушать его сердце.

— Нет, я буду слушать… другое сердце.