Холодная комната

– При чём здесь Святой колодец? – взбесилась Машка, – и дед Силантий, тем более! Этот дед в своём собственном саду блуждал, когда нажирался, и видел там не такое! Я спрашиваю тебя: реально ты веришь в то, что часовни могут проваливаться сквозь землю?

– Я никогда об этом не думала. Но бывает и не такое.

– Да уж, особенно после дурки! Про Кабаново с его окрестностями такие штуки рассказывают – хоть фильмы снимай! То Святой колодец, то женщина в сарафане, то провалившаяся часовня, то чёртов дом…

– А кстати, в него кто-нибудь вселился? – перебила Маринка.

– Конечно, нет! До сих пор все его обходят за километр.

– Но ты-то в сказки не веришь! Поди, заглядывала туда?

– Да на хрен мне это надо?

Сказав так, Машка перевернулась со спины на живот и стала следить за речным течением, уперев подбородок в один кулак, поставленный на другой. Маринка не унималась.

– Давай заглянем в него!

– В кого?

– В чёртов дом.

– Так он не откроется! Ты ведь знаешь.

– Как – не откроется? Ты ж не веришь в то, что в нём живут черти! Значит, откроется.

– Отвяжись, Маринка! Достала!

Было уж часа три. Полежав ещё пятнадцать минут, Маринка и Машка начали собираться. В этот момент на пляж забрёл дед в спортивных штанах, резиновых сапогах и серой рубашке с длинными рукавами. В руках у него был спиннинг.

– Здравствуйте, девушки, – сказал дед, делая заброс. Почти долетев до противоположного берега, блесна шлёпнулась в мелководье среди кувшинок.

– Здорова, дед! – ответила Машка и обратилась к Маринке, – вот человек с Верхней Кабановки. Ты у него спроси про свой чёртов дом.

Маринка, одевшись, стала следить за дедом. Тот, дав блесне достичь дна, рванул её кверху и стал наматывать на катушку леску. Катушка тихо скрипела.

– Что у меня-то про него спрашивать? – буркнул дед, выдернув блесну из воды, – не больше других я про него знаю.

– А вы Безносиху помните? – привязалась Маринка. Дед поглядел на неё.

– Как не помнить? Помню.

– Наверное, и в гостях у неё бывали?

– Как не бывать? Бывал. В деревне – восемь домов. Кто ж у кого не был?

– А она правда ведьмой была?

– Да нет, вроде не водилось за ней такого. Баба была как баба. Всегда держала корову, двух поросят. А муж её, Митрофан, держал даже лошадь.

– Когда она умерла?

– Безносиха-то? Лет тридцать тому назад.

– А родилась здесь?

– Нет, после войны с мужем сюда приехала.

– А откуда, не знаете?

– Из Владимирской области.

Спиннингист отвечал с явной неохотой. Он уже уходил, вразвалочку поднимаясь на крутой берег.

– А можно я сигареткой вас угощу? – вскричала Маринка, выхватив из кармана «Мальборо Лайт».

– Спасибочки, бросил. И вам советую.

Удаляясь, дед через каждые шагов десять делал заброс с обрыва на середину реки. Блесна погружалась долго. Спиннингист тянул её к себе не спеша, рывками.

– А как вы щуку втащите на обрыв, если она клюнет? – полюбопытствовала Маринка, – сорвётся ведь щука-то!

 Дед издалека не расслышал.

– Ась?

Машка повторила вопрос кузины и получила ответ:

– Она здесь не клюнет.

Маринка и Машка побрели к дому. Кабы не ветерок, идти им было бы тяжко. Машка хотела пройтись босиком по бетонке, но наступать было горячо, и она надела сандалии.

– Как же здесь хорошо! – сказала Маринка, вдыхая запах свежераспаханных, распростёртых с обеих сторон дороги полей. Потом поглядела вдаль, мимо Кабанова.

– А вон и дуб мой стоит! Богатырь! Красавец!

– Пойдёшь сегодня к нему?

– Ох, даже не знаю! Ну, разве что через час-другой, как станет прохладнее.

Двух сестёр нагнал самосвал, нагруженный щебнем. Остановился. Водитель высунулся.

– Девчонки, вас подвезти?

– Спасибо, не надо, – сказала Машка, – мы замужем.

Не пошла Маринка к своему дубу – хлестала с Машкой водяру. Мальчики сами разогревали себе обед. Однако, за ужин Машка взялась. В горнице всё было по-прежнему. Не было лишь икон, которые угнетали когда-то маленькую Маринку своей суровостью. Пожирая котлеты с рисом, Маринка слушала ребятишек. Они рассказывали, как днём ходили охотиться. Так они называли прогулку по лесу – но не по дальнему, страшному, что за дубом, а по другому, что примыкал к Кабанову слева. Это был даже скорее не лес, а роща, и из зверей в ней водились только кроты. Но мальчики уверяли, что точно видели в ней медведя.

– Да, что-то бурое промелькнуло между деревьями! – орал младший, – и это был огромный медведь!

– А может, корова туда зашла, отбившись от стада? – предположила Машка.

– Нет, на корову Сморчок не залаял бы, – сказал старший, – а он залаял! И долго лаял, как бешеный!

– Что ещё за Сморчок? – спросила Маринка. Машка хихикнула.

– Ну, тот самый, с которым мы, когда были маленькие, играли! Щенок с большими ушами. Помнишь?

– Конечно! Он ещё жив?

– Представляешь? Жив!

– Сколько ж ему лет?

– Дай соображу… В восемьдесят первом он был щенком. Значит, восемнадцать. Старый, конечно! Но ничего, весёленький.

– Да! Медведь его испугался! – завопил младший, – Сморчок как рявкнет, и медведь – кубарем от него! Через поле, к лесу! И скрылся!