Холодная кровь (СИ)

Я послушно очертила линии на ладони, еще чуть-чуть порисовала бессмысленные знаки — и блондин сжал меня крепче, захлебываясь рычащим стоном. Чувствительные ладони, да?

— О майн готт… — выдохнул он, расслабленно наваливаясь на меня. — Данке…

— Я не специально, — кое-как сдерживая смех, я завела руку за спину и погладила его по волосам.

— Но было очень хорошо, — промурлыкал мне в ухо мой ручной ариец, — тебе пора уходить?

— Да, — потянувшись за телефоном, я с сожалением вздохнула, потому что до будильника оставалось всего семь минут, — вернусь после четырех, так что меня не жди и ложись спать.

— Зачем мне ложиться днем? — непонимающе спросил Алекс.

Он отпустил меня на сутки только после долгого возмущенного монолога о том, что девушка не должна на такой сложной работе проводить столько времени, что это противоречит трудовому законодательству, что один из двух моих сменщиков, ушедших в отпуск — козел и далее по тексту. Но отпустил без попыток мной командовать, за что ему большое спасибо.

Второе ноября, суббота, 2013

Я увезу эту женщину в Германию и покажу, как нужно жить, когда твой бойфренд — миллионер! Подумать только — на работу на целые сутки! Ее десятичасовые смены меня и раньше раздражали, теперь же я просто в бешенстве! Посажу ее дома и пусть занимается какой-нибудь частной экспертизой шесть часов в сутки!

Теперь по порядку.

Мария разбудила меня совершенно сумасшедшей стимуляцией ладони. Я боялся, что умру на месте от наслаждения или сойду с ума. Замечательная женщина. Делает все, что я ни попрошу, и, кажется, желает меня не меньше, чем я ее. Почему-то эти отношения меня несколько пугают новизной чувств, хотя, вроде бы, уже любил. Вот только был ли любим? Да и это чувство полного доверия после причиненных страданий я испытываю впервые. Видно, что я не один боюсь снова быть преданным и не один так глупо и наивно доверяю.

Наверное, эта женщина — все же моя судьба. Нужно сделать запросы и просмотреть ее родословную. Светловолосая, серо-голубые глаза, органичные черты лица — хорошая наследственность. Если среди ее предков на пять поколений только славяне, можно быть спокойным. Заодно хоть как-то займу целые сутки — бесконечность, когда она так близко и недосягаема.

Работы толком и не было — видимо, в мою смену на нашем участке решили никого не убивать и не грабить. Не вижу в этом ничего плохого, потому что, доделав отчеты по висевшим двум делам, я вполне обоснованно смогла прилечь на диванчик в лаборатории и подремать.

Родословная прекрасная. Паспортный стол без задержек предоставил мне данные, даже с фотографиями. Самые темные волосы у прапрадедушки с маминой стороны, и те русые. Глаза у всех светлые — голубые, серые, зеленые (редко). Судя по типажу лица, доминирует генетика со стороны отца, Мария очень похожа на бабушку с этой стороны.

Что-то со мной не так. Когда мне понравилась Клаудия, я исследовал ее генеалогическое древо до того, как позволил себе даже думать о поцелуе. Тут же иначе — спохватился только тогда, когда погряз окончательно, утонул в ней и никогда уже не выберусь. Мысль о женитьбе не вызывает серьезного отторжения. Больше чем уверен — не вызвала бы, даже если бы матерью Марии была еврейка. Боже, я ли это вообще?

Я пришла в половину пятого. Старалась не шуметь, чтобы не будить Алекса, а потом заметила, что в гостиной горит свет. Правда, обнаружился немец на кухне — стоял в темноте у окна в одних джинсах, опираясь ладонями на подоконник, и смотрел. Шел снег. Хотя я только что заходила, и его не было!

— Доброе утро, — не оборачиваясь, негромко поприветствовал меня мужчина.

То ли не ложился совсем, то ли встал пораньше к моему приходу. Такой милый!

— Доброе, — я прижалась щекой к обнаженной спине, обнимая теплое тело.

Обернувшись, блондин сел на стул и, откинувшись на спинку, приглашающе похлопал по своему бедру.

Мы сидели и смотрели на падающий снег. Крупные белые хлопья, как движущаяся стена.

— Алекс? — я подняла взгляд.

— М? — он посмотрел на меня.

Такой красивый, успешный, уверенный в себе мужчина. И столько незаслуженной боли у него за плечами, столько страданий и одиночества. Но он все равно доверился мне, вложил свое израненное сердце мне в руки и теперь явно со страхом ждет, что же я с ним сделаю, какую еще рану нанесу. Но я не стану.

— Я… — а вдруг это всего лишь увлечение его яркостью и романтичностью? Вдруг он первым швырнет мое сердце, разбивая его по еле сросшимся швам? — Кажется, я…

— Не нужно говорить, — шепнул блондин, мягко касаясь моих губ подушечкой большого пальца, — потому что я, кажется, тоже.

Больше ничего не нужно было. Мы медленно целовались, и я чувствовала себя совершенно защищенной в его руках.

========== Часть 9 ==========