Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Адула в беседе с Гуллионом выразил сомнение, что парламент лишит Гизенгу неприкосновенности и затруднился ответить, когда состоится и будет ли вообще суд над ним. Посол потребовал заверений в том, что «Гизенга отстранен от участия в общественной жизни, и так будет впредь». Адула ответил, что «нет вопроса, так и будет»[794]. Слово свое премьер сдержал. Гизенга провел в «предварительном заключении» без суда и следствия два с половиной года.

Арест Гизенги поставил Советский Союз в сложное положение. Резидент ЦРУ в Конго Л. Девлин не без оснований считал, что «Гизенга не обладал популярностью Лумумбы как политика, его харизмой и способностью быстро действовать в конкретных обстоятельствах»[795]. Прагматические резоны требовали не портить с таким трудом налаженные отношения с правительством Адулы ради проигравшего Гизенги. Тем более что сохранялась, пусть очень слабая, но все же вероятность того, что нежелание Запада добить режим Чомбе вынудит Адулу обратиться за помощью к СССР. Верность идеалам требовала другого, поддержки преемника Лумумбы, символа антиколониальной и антиимпериалистической борьбы. Как справедливо отметила М. Калб, «если Хрущев хотел сохранить репутацию радикала и не дать повода для критики слева на международной арене и внутри страны, он не мог допустить, чтобы Гизенга томился в заключении, не сказав ни слова в его защиту»[796]. Советский лидер попытался найти разумный компромисс между прагматическими и ценностными императивами.

Советская пресса обвиняла ООН в очередном «умывании рук», выражала беспокойство за жизнь Гизенги. «Руководители операции ООН в Конго, – писала “Правда”, – отказали А. Гизенге в защите и под охраной отправили его в специальную резиденцию конголезской службы безопасности, которую возглавляет небезызвестный Виктор Нендака, один из организаторов убийства Патриса Лумумбы. Таким образом, представители ООН умыли руки, предоставив черному делу идти своим чередом»[797]. После перевода Гизенги в Бинзу зловещие параллели между участью Лумумбы и возможной судьбой Гизенги стали еще более очевидными: «Жизнь Антуана Гизенги в опасности <…> Верный соратник Лумумбы, один из руководителей национально-патриотических сил страны, депутат парламента и до недавнего времени заместитель премьер-министра Конго А. Гизенга фактически арестован при помощи руководства войск ООН и передан в руки тех самых людей, которые несут прямую ответственность за расправу над Лумумбой. Он отправлен в военный лагерь “Бинза” близ Леопольдвиля, в логово мобутовской шайки. С ним не имеют возможности связаться его соратники по борьбе, члены парламента и правительства, журналисты»[798].

С резкими заявлениями в защиту Гизенги и разоблачением «нового заговора империалистических сил против свободы и национальной независимости конголезского народа» выступили Советский комитет солидарности стран Азии и Африки[799], Советская ассоциация дружбы с народами Африки[800], Союз журналистов СССР[801]. По всей стране прошли митинги под лозунгами «Свободу Гизенге!», «Прочь руки от Конго!»[802]. Газеты публиковали гневные письма читателей[803]. Все было как во время кампании протеста в связи с убийством Лумумбы. Кроме заявлений Советского правительства.

Советский Союз попытался сделать арест Гизенги предметом рассмотрения в Совете Безопасности ООН. Постоянный представитель СССР при ООН В. Зорин 25 января направил письмо на имя председателя Совбеза с просьбой срочно собрать заседание «для рассмотрения вопроса о выполнении резолюции Совета Безопасности от 24 ноября 1961 г. по конголезскому вопросу». Зорин считал, что резолюция не выполняется «вследствие прямого сопротивления определенных колониальных держав, имеющих свои интересы в Катанге»: «Как показывают факты, ставленник иностранных монополий Чомбе игнорирует решения Организации Объединенных Наций и продолжает непрерывную линию на отделение Катанги от Конго. С ним ведутся “переговоры”, его уговаривают, оставляют в его распоряжении вооруженные банды наемников, фактически дают ему возможность получения от других стран, не стесняющихся открыто нарушать постановления Совета Безопасности, нового вооружения и пополнения вооруженных сил»[804].

Зорин не упомянул о судьбе Гизенги, но было очевидно, что он собирается поднять этот вопрос на заседании. Администрация Кеннеди сочла советскую инициативу опасной. В Госдепе считали, что рассмотрение Совбезом положения в Катанге «даст Советам возможность повернуть вспять наметившуюся благоприятную тенденцию в развитии конголезской ситуации и использовать в своих целях моменты, которые потенциально могут разделить западный лагерь, особенно вопрос о наемниках». Гуллиону было поручено убедить Адулу сделать публичное заявление о том, что «он не видит необходимости рассмотрения Советом Безопасности конголезского вопроса в настоящее время»[805].