Холодное блюдо мести

А дальше мне представился опьяневший от крови людоед, который теперь ни перед чем не остановится. Кто это? Кто?! Я вспоминала лица гостей и боялась думать о ком-нибудь из них так плохо.

Когда о подобных происшествиях читаешь в газете или книжке, думаешь, что уж с тобой-то такое никак не может произойти. И если это все-таки случается, недоумеваешь: «Ну почему случилось именно со мной?!»

И уже не замечаешь, как сама начинаешь выстраивать свое здание или, точнее, мозаику. Складываешь кусочки, пытаясь воссоздать узор. Благо, как говорит мой муж, что никому его можно не показывать… Значит, Павел Яковлевич догадался, кто убил Быстрову. Может, вызвал убийцу к себе в больницу, мол, поговорить надо, взял за горло, а тот более молодой и тренированный оказался, сильнее его…

В общем, я своими рассуждениями настолько себя взбудоражила, что сон мой и вовсе убрался прочь. Я не стала больше терзать подушку, а потихоньку сползла с кровати, неслышно затворила за собой дверь в спальню и подошла к телефону. Ольга обычно ложилась спать не раньше нуля, а сейчас на часах было только одиннадцать.

Подруга взяла трубку сразу, будто ждала моего звонка, и выдохнула мне в ухо:

– Ну, слава Богу!

– Ты ждала моего звонка?

– Конечно. Маюсь возле телефона: звонить, не звонить, а вдруг вы уже спите?

– Кое-кто, ты права, спит…

– Ясно, кому не спится в ночь глухую…

– Ольга!

– Не буду. Ты сидишь или стоишь?

– Стою.

– Тогда сядь, а то упадешь. Врача – того хирурга, что был в гостях у Быстровой, – убили!

– Знаю, мне Серега сказал.

– Он что, с ментами контачит?

– У него половина кадров – бывшие милиционеры. Было бы странно, если бы они шефу ничего не рассказывали. А тебе кто сказал?

– Лешке знакомый опер позвонил. Мой супруг мрачно шутит. Говорит, интересно – кто следующий?

– А вы так и не поставили бронированную дверь! Все выступала: «Кому мы нужны?!» Может, вы к нам переедете? На время.

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

– Оптимистическое утверждение.

– Мы с тобой так и не поговорили с Инной Викторовной…

– Думаешь, это она своего мужа с лестницы столкнула?

– После того как убила любовницу? Не смеши.

– В твоих детективах герой уже все бы раскопал, а мы с тобой поговорили со всеми, а никакого озарения на нас не снизошло и никакого вывода мы не сделали.

– Однако заразительное это занятие, ты не находишь?

– Нахожу… Кстати, Сергей говорит, что догадывается, кто это.

– А ты, конечно, не смогла его как следует допросить.

– Как же, скажет он!

– Минус вам, Лариса Сергеевна, не знаете, как мужа воспитывать. У него не должно быть тайн от жены.

– Ты знаешь, как воспитывать, – фыркнула я, – небось своего муженька ко мне привела, чтобы с моей помощью расколоть. Со стороны виднее.

– Лешка уже машет, чтобы я закруглялась. Позвони мне с утра, ладно? Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

– Ну до чего шустрая у меня жена! – сказал мне в самое ухо Сергей, а я от неожиданности подскочила на месте. – Буквально нельзя глаз сомкнуть…

– И захрапеть, – добавила я с досадой: интересно, долго он так стоял? И много ли слышал?

– Не спится детворе?

– Ты как на допросе, честное слово! Не спится. Позвонила подруге – ей тоже не спится. Поговорили. Ни о чем. Что еще тебя интересует?

– Ладно, не заводись. Я был не прав. Отлучил тебя от такого интересного дела, как частный сыск, да еще и пытаюсь ограничить поступление информации извне.

– С чего вдруг такое раскаяние?

– Может же во мне иной раз просыпаться совесть.

– Подозрительно мне это… Иными словами, мы с Ольгой можем продолжать беседы с подозреваемыми?

– Даю вам зеленую улицу.

– Спасибо, отец родной! Интересно, что ты потребуешь взамен?

– Любви. Одной только любви! – Он поднял меня на руки. – Лара, мы стали часто раздражаться, и это мне не нравится. Наверное, я слишком долго жил, не включая эмоции, и успел превратиться в бесчувственного чурбана…

– И слишком долго воспринимал женщин как существа второго сорта.

– Нет, нет, – запротестовал он, дыша мне в ухо, – к моей жене вообще неприменимо понятие сортности. Она элита российских женщин!

– Не подлизывайся!

– Ты права, подлизываюсь. И кто бы сказал прежде, что я, боевой офицер, стану этим заниматься!

Смеется. Ладно, я не возражаю против такого ухаживания, пусть в шутку. Я могла бы по пальцам перечесть, сколько раз Сергей меня о чем-нибудь просил. Или упрашивал. Он в самом деле скуп на красивые слова и ухаживание.

Если бы я вела дневник, то записала бы по датам, когда Шувалов преподносил мне цветы. В честь рождения сына. На два Восьмых марта. И на два дня рождения. День свадьбы я не считаю, потому что цветы для него купил Корней и буквально сунул в руки ошарашенному жениху.

– Что с тобой? – шепнула я ему в тот день. – Ты как будто не ожидал такого события.

– До сих пор не верится, – ответил он, стоя перед алтарем, то бишь под металлическим гербом России на стене загса. – Я ведь ехал сюда и рисовал себе всякие мрачные картины, включая и эту, в загсе, только возле тебя не я, а совсем другой мужчина.

– Может, ты не хотел жениться? – поинтересовалась я – реакция жениха меня удивила.