Холодное блюдо в багажнике

– Что? – перебил Станислав, резко оборачиваясь. – Какая ещё Нателла? – И он, широко задействовав мимические мышцы лица, продемонстрировал Марине степень крайнего своего изумления. Даже ресницами удивлённо похлопал. – Не знаю никакой Нателлы.

– Как?! Но ведь мы же… Но вы же… – растерялась Марина.

Однако Станислав уже повернул голову к водителю и негромко бросил:

– Давай.

Водитель приблизил к своему лицу левую руку с зажатой в ней рацией и что-то сказал, после чего вывернул руль вправо и резко затормозил. Марина Бояркина и слова вымолвить не успела, как вдруг находящаяся справа от неё дверца открылась.

– Привет, колдунья! Подвинься-ка! – услышала Марина знакомый голос.

Немного придя в себя, что, впрочем, случилось уже после того, как она оказалась зажатой между Евгением и Никитой, Марина дрожащим голосом заявила:

– Вы не имеете права! И вы ответите! Сейчас же остановите и выпустите меня!

– Женя, если ещё раз кукарекнет, заклей ей пасть, – не оборачиваясь, сказал Станислав.

– Слышала, бизнес-тётя? Да? Ну так и помолчи, окажи такую любезность.

– Куда вы меня везёте?

– Скоро узнаешь. И мы кое-что узнаем, – ответил Женя. – А сейчас не трепыхайся, не гневи шефа. Приедем и дадим тебе слово.

Дадут они слово! Вот уж действительно! Но что же делать? Марина пыталась рассуждать, стремясь найти выход из создавшегося положения, но у неё ничего не получалось. Только и приходило на ум, что заорать да завизжать изо всех сил. Или сейчас, или когда из машины выводить будут. И ни одной более светлой мысли.

А вот мрачные фантазии по поводу того, что её ожидает в ближайшем будущем, появлялись в изобилии, прямо лезли и теснили друг дружку.

– Пытать будете? – поинтересовалась Марина, стараясь произносить слова с весёлым презрением.

– Вопросы будем задавать, – ответил Женя. – А ты будешь отвечать. Честно, как пионерка.

Честную пионерку нашли! Сволочи! Наверняка кто-нибудь из их же компании пришил босса, имея собственные корыстные интересы. А теперь шебуршат, отыскивая врага на стороне. Возможно, не найти преступника они желают, а всего лишь стремятся назначить такового.

15

Дмитрий Подлесный сунул голову в окошечко регистратуры и увидел… Точнее, он сначала унюхал некое существо, беспощадно заароматизированное туалетной водой, а затем и разглядел особу средних лет в белом халате и такого же цвета колпаке. Учитывая воду и всё остальное, мгновенно сориентировался – двадцать баксов.

– Добрый день, девушка. Как там мой родственничек и партнёр себя чувствует? Мышенков Лев Николаевич. Могу я его повидать? Очень надо. Вопрос жизни и смерти. Буду соответствующе благодарен. В размерах необходимой суммы.

– Мышенков, вы сказали? Какая палата? – Женщина в халате и колпаке придвинула к себе поближе раскрытую амбарную книгу.

– Палата какая не скажу, но, как мне сказали, он чувствовал себя очень неважно. Но – вчера.

– А, это тот, что с огнестрелом, – протянула женщина в регистратуре и посмотрела на Подлесного оценивающим взглядом. – Тяжёлый случай, очень тяжёлый. Его уже сегодня спрашивали. И пришлось отказать. Так что ничем помочь не смогу. Приходите через недельку. Если, конечно, раньше забрать его не придётся.

– Послушайте, красавица, очень нужно. Очень и очень. У нас же общий бизнес, – не отступал Дмитрий. Он вынул из кармана бумажник и с мольбой выговорил: – Помогите!

– В данном случае я не решаю. Так что сожалею. – «Красавица» заняла томно-выжидательную позицию.

«Пятьдесят? Две по пятьдесят? Пятьдесят и сто? Или, может, три полусотенных?» – лихорадочно размышлял Подлесный. И, наконец, решил предложить для начала две купюры по пятьдесят долларов. Он положил в паспорт деньги и сунул документ в окошечко.

– Помогите, пожалуйста!

– А кем он вам доводится? Каким родственником? – Женщина открыла паспорт, чтобы оценить родственные связи посетителя и больного.

– Он мой двоюродный брат. Росли вместе. У нас даже фамилии родственные. Посмотрите: Мышенков и Подлесный.

– Да уж, – усмехнулась регистраторша. – Но я попробую что-то сделать. Хотя и трудно обещать. – Она возвратила паспорт, уже без денег, и закрыла окошечко.

Деньги взяла, что обнадёживает. Однако же конкретно исполнить просьбу не обещала. «Ладно, приготовим ещё полтинничек и будем ждать», – принял решение Подлесный, глядя вслед лениво удаляющемуся по коридору источнику благовоний. Уж что-что, а давать взятки за годы жизни в Москве он выучился.

Ожидать пришлось недолго. Ещё и аромаследы не исчезли, не смешались с окружающими запахами, как благодетельница появилась из-за дальнего угла и поманила его пальцем. Подлесный едва не бегом припустил на зов.

Мышенков выглядел потусторонне. Он и на Подлесного посмотрел равнодушно и без всякого выражения в отрешённом от суетности сего мира взоре. Посмотрел и перевёл взгляд на потолок. Точнее, не в потолок, а куда-то дальше и выше.

– Как чувствуешь себя, Лёва? – поздоровался Подлесный, присаживаясь возле раненого.

Мышенков не ответил.

– Мне ничего сказать не хочешь? – спросил Дмитрий. – У тебя ещё есть, Лёва, шанс облегчить многогрешную душу. Я, кстати, и диктофон захватил. Не как в тот раз.