Холодное пламя жизни (сборник)

Бойцы в разномастных камуфляжах мало походили на обитателей Завода: умные лица, умные слова и живость в глазах. Никто не матерился через слово, не зубоскалил, не подначивал на всякие глупости и не донимал расспросами в духе «ты кто по масти?». Обычные люди, в большинстве своем бывшие студенты и преподаватели, вынужденные встать под штык, потому что больше некому.

Но Яков был не такой. Донбасс, Сирия, ранение и работа в ЧОП, поэтому в должности командира отряда он раскрылся во всей красе.

– Стройсь! Смир-но! – в тесноте низких стен окрики глушили, как выстрелы. – Упали-отжались! Раз! Два!

Малец пыхтел наравне со всеми – ни о каких поблажках и речи не шло, наоборот, к Гордею относились со всей возможной строгостью. Ему предстояло как можно скорее встать в строй и доказать свою полезность, ведь лодырей и неумех ждал лишь один итог – изгнание.

– Семнадцать! Восемнадцать! А ты, мать твою, чего разлегся?!

– Я… не могу.

Он крепился изо всех сил, но от упоминания матери, пусть и в таком виде, щеки обожгла соленая влага. Прежде чем парнишка успел стереть ее, Яков налетел коршуном и вцепился в воротник.

– Каждый глоток чая, каждая ложка каши, каждая горящая лампочка и теплая батарея – это не дар свыше, а чей-то кропотливый труд! Здесь нет ни лишних, ни случайных – заруби на своем конопатом носу, если не хочешь получить пинка под зад! Тебя взяли не по доброте душевной, а потому, что нам нужны защитники и добытчики, так что не вой, а вкалывай! Девятнадцать! Двадцать! Ниже! Мордой в пол! Кто боится грязи, тот вымажется собственной кровью!

* * *

Центр встречал одинокого путника старинными двухэтажными домами, изуродованными пестрыми вывесками на фасадах. Гордей видел их чуть ли не каждый день, но до сих пор не понимал и половины надписей. Аптека, банк, почтамт – вопросов нет. Турагентство, шубы, кафе – кое-какие представления имеются. Но в чем смысл трех белых букв на красном фоне? Или желтого полосатого шарика? Мертвый мир странный, новый гораздо проще.

Из ворот рынка вырулила парочка крейдеров в грязных обносках. Шпану гоняли все подряд, вот и доставался им лишь мусор, коим уроды, казалось, не брезговали, а считали крайне важным отличительным признаком. Сварочные очки, оранжевые каски, спецовка, если очень повезет – джинсы и толстовки из вскрытых квартир. Запасов они не делали, по их мнению, все, что не при тебе, – чужое, вот и таскали весь хлам в безразмерных баулах, чем-то напоминая жуков-навозников. Да и воняло от них так же.

Эти ребята получили название в честь места, где осели, – район Крейда. Там и до катастрофы было опасно, особенно после заката: заводская окраина, кругом промзоны, склады и лабиринты панельных многоэтажек – сущий рай для мелкого криминала. Сейчас же крейдеры сбились в крупную стаю, безобидную для общин вроде шуховцев и музейщиков, но смертельно опасную для одиночек и небольших поселений.

Они столкнулись нос к носу. Выродки без разговоров потянулись к обрезам, но прежде, чем пальцы сомкнулись на потертом дереве, грянули выстрелы – один за другим, почти дуплетом, и два трупа рухнули на землю. Кровь из простреленных голов заструилась по желобкам меж плиток, чертя на тротуаре причудливый узор.

* * *

– Кончай его! – Яков протянул трясущемуся парнишке ТТ. – Это приказ.

В яме на коленях стоял оборванец с растрепанными сальными волосами. Грудь приговоренного вздымалась и опадала, как кузнечные мехи, от стука зубов крошилась эмаль, по холщовым штанам расползалось темное пятно. Гордей выглядел немногим лучше, только джинсы не обмочил, но с трудом удерживал в желудке скудный завтрак.

– Эта мразь убила Лешку, – процедил наставник. – Когда дозорные прибежали на шум, парень еще дышал, хотя ему срезали мясо с ног и груди. По кровавому следу ублюдка и нашли, но к тому моменту он успел набить брюхо человечинкой. Считай это своим первым экзаменом. Сдашь – пойдешь на второй курс. Завалишь – пойдешь на хер. Выбор за тобой.

– Я… не могу, – пистолет превратился в пудовую гирю, и дрожащая рука опустилась. – Он же…

– Человек? – Яков хмыкнул и отступил на шаг. – Сейчас узнаешь какой из этого – человек. Эй, лохматый! Прибьешь щенка – отпущу.

И малец, и крейдер с удивлением уставились на старика. Тот улыбнулся и без намека на лукавство добавил:

– Слово офицера.

В тот же миг пленник выпрыгнул из ямы. Гордей моргнуть не успел, как оказался под вонючей тушей, а грязные пальцы в свежих мозолях тисками сдавили горло. В затылок впились ледяные иглы, перед глазами пустились в вальсе мерцающие пятна. Подросток попытался позвать на помощь, но голос сорвался на едва различимый хрип. Запрокинув голову, он посмотрел на Якова, но тот и бровью не повел.

– Держать ствол может и крючок на стене. А нам нужен тот, кому по силам нажать на спуск. Как ты собрался беречь тех, кто дал тебе стол и кров? Какой из тебя защитник, если не можешь спасти собственную жизнь?