Холодное пламя жизни (сборник)

Нас заперли во втором секторе убежища. Всех, кто ходил в поход на поверхность: сержанты-контрактники Саня Шульга, Андрюха Волков и Вадик Фонарев, старлей Дима Николаев и я. Олег Денисович Сапегин по прозвищу Сапер, майор, бывший начштаба нашей войсковой части, а сейчас – старший в убежище, умел быстро принимать решения. И командира можно было понять – в его руках были жизни двух с половиной десятков человек, к тому же в убежище он успел забрать жену и сына.

– Потерпите, мужики! – отвечала трубка старого телефона голосом майора, когда мы были уже внутри искусственного «изолятора». – Надо узнать, отчего он умер.

И мы молчали, не зная, что ответить. Тянулись минуты в ожидании неизвестности. И нам было страшно.

А через два часа не стало старлея и Волка. Парни умерли той же мучительной смертью, что и Борода. Помню, как Вадик зажимал ладонями уши, чтобы не слышать, как орут в предсмертной агонии товарищи. Спустя десять минут после начала приступа крики оборвались. Два мертвых тела со страшными волдырями на руках и лице застыли посреди комнаты.

Зазвонил телефон. Я протянул дрожащую руку, чтобы снять трубу, но не успел. Лампочка мигнула, затем вспыхнула с новой силой. Но за короткий миг я успел заметить, что с трупами было что-то не так.

Они как-то странно светились в темноте.

Не обращая внимания на надрывающийся аппарат, я щелкнул выключателем. Мгновенно темнота обволокла нас. Я осторожно подошел к мертвым товарищам и замер. Их кожа светилась во мраке слабым зеленоватым сиянием. Почти минуту я не мог оторвать взгляд от непонятного явления. Затем оцепенение спало, и я вернулся к столу.

– МАТЬ ВАШУ, ВЫ ТАМ ЖИВЫ?! – взорвалась трубка басом командира.

– Живы, товарищ майор! – дрожащим голосом произнес я. Потом собрался с духом и добавил. – Вам нужно немедленно осмотреть всех людей в убежище.

* * *

Сколько я спал? Это даже сложно назвать сном. Стоит сомкнуть веки – и опять возвращаешься в кошмар. Поднимаюсь с лежанки, подбрасываю дрова и лапник в огонь. Слушаю безмолвие тайги. Все по-прежнему, ничего не изменилось за время моего тревожного беспамятства. Снова укладываюсь на импровизированную «кровать».

Смотрю в бездонное ночное небо. Звезд не видно – они спрятаны под толстым слоем облаков. За месяц, проведенный в убежище под землей, я уже успел соскучиться по этим маленьким небесным огонькам. Никак не могу привыкнуть к противогазу. Хочется снять его и бросить в костер, вдохнуть полной грудью. Нельзя!

Кажется, что нет ничего вокруг. Только холод осенней ночи и пугающая, невозможная тишина. Мне страшно. Я чувствую, как озноб пробегает по коже на затылке, как постепенно становятся мокрыми глаза. Это похоже на безумие. Наверное, так сходят с ума.

Я хочу только одного – проспать как можно дольше.

* * *

Почему эта дрянь не трогала меня?

К утру в «изоляторе» я остался один. Невозможно передать словами, что я пережил за несколько ночных часов. Я не сомкнул глаз ни на секунду. Каждый миг я ждал прихода страшной мучительной смерти, но она так и не явилась за мной.

Командир строгим голосом по телефону приказал мне вытащить трупы товарищей на поверхность, сказал, как открыть гермодвери и где находятся ОЗК с противогазами. Я оттащил тела парней к ограде и оставил их там. Стараясь не оборачиваться, бегом бросился к спуску в убежище. Долго отмывался в «шлюзовой», будто вместе с заразой с поверхности хотел смыть грязь и страх со своей души. А когда открыл внутреннюю герму, сразу услышал, как надрывается телефон.

– Вернулся? – железным голосом спросил Сапер. – Артур, слушай меня внимательно!..

Когда я положил трубку, меня била крупная дрожь.

Ночью в «изоляторе» оказались новые «гости».

Помню, как командир говорил мне по телефону, что они осмотрели всех. Просто раздевали догола и выключали свет. У зараженных кожа кое-где чуть заметно отсвечивала зеленым светом. Майор не стал медлить.

Герма «изолятора» отныне стала разделительной чертой для здоровых и обреченных. Границей между жизнью и смертью.

Я, словно завороженный, слушал тяжелые слова майора, звучащие в трубке.

– Артур, я скажу тебе, где сейф. Возьмешь там «Макара» с патронами. Не давай им умирать в муках.

* * *

Образы мелькают перед глазами. Одни страшные картины сменяются другими. Ворочаюсь, пытаясь проснуться, но снова проваливаюсь в тревожный сон-воспоминание.

Взгляды людей, обреченных на мучительную смерть.

Предсмертные слова. Страх, застывший в их глазах.

Эта тварь словно издевалась. «Метила» каждый день по одному-два человека. Помню, как командир рассказал мне по телефону, что наш доктор разобрался в природе «светофора». Странный грибок с удивительными свойствами, способный жить и размножаться на теле человека. А на следующий день я пустил пулю в лоб врачу, освободив его тем самым от адских мучений.

Я возненавидел себя. Возненавидел Сапера. И первых «меченых» я не смог убить, не хватило мужества. Они умерли в чудовищных муках. От их криков я едва не свихнулся. И тогда я понял, что проще дарить обреченным легкую смерть и брать грех на душу, чем глядеть, опустив руки, на адские мучения несчастных товарищей.