Холодное сердце

– Я полагаю, мой приезд разворошил какое-то осиное гнездо в вашей умной упрямой головке и это вас очень расстроило, – тихо произнес он, и ему показалось, что ей удалось выдавить из себя глухое протестующее «нет». – Не думаю, что с моей стороны будет чрезмерным тщеславием подозревать, что я стал причиной ваших слишком живых сновидений, – настаивал он.

– Нет, – более отчетливо возразила она, и Люк понял, что он прав.

И хотя десять лет назад, в ту ночь, едва не ставшую ночью любви, они поклялись никогда не целовать и даже не желать друг друга, эта непрошеная связь, что была между ними, отказывалась умирать.

– Да, мадам, именно так, – повторил он, – и ваши старания отрицать те чувства, которые связывают нас наяву, скорее всего, и стали причиной ваших кошмаров. Это позволяет понять, почему вы их видите, но не объясняет, что вы видите и почему кричите во сне, а потом выглядите так, словно в момент пробуждения за вами гнались все демоны ада.

Глава 7

Наконец это произошло: страсть, не находившая выхода в течение десяти лет, открыто заявила о себе. Люк ждал, что ответит Хлоя. Он смирился с тем, что она значила для него больше, чем хотелось бы им обоим, и вот только что он в этом признался.

– С тех пор как Виржиния умерла, ночные кошмары преследуют меня каждую ночь, – сказала Хлоя, как будто видеть страшные сны для нее было лучше, чем питать к нему какое-то особенное чувство.

– Почему?

Должно быть, история, которая привела ее сюда, была куда более болезненной, чем он предполагал, подумал Люк. Он с трудом удержался, чтобы не сжать руки в кулаки, подумав о том негодяе, который сделал ей ребенка, а потом бросил выживать в одиночку. Хотя потом Люк признался себе, что лучше ему не знать ее истории, раз уж он сам пытался разрушить ее стремление вести добропорядочную жизнь, и что он ничуть не хуже того повесы, который сделал это в первый раз.

– Думаете, только для вас любовь стала катастрофой? – упрекнула его Хлоя.

Но Люк решил прибегнуть к отвлекающему маневру:

– Я полагал, что вы обожали своего безрассудного, опрометчивого мужа и каждую минуту своей жизни горюете, что его нет с вами. Именно так вы мне говорили, когда отвергли мое бесчестное предложение.

– И вы мне поверили?

– Вы были очень убедительны.

– Конечно. Ведь вы сделали мне бесчестное предложение.

– Ну, вы же не ждали, что я предложу вам выйти за меня замуж? – неосторожно бросил он.

Хлоя замерла, и Люк решил, что сейчас она снова ощетинится. Но она просто сказала:

– Нет. – Должно быть, ей было слишком хорошо или она слишком остро нуждалась в человеческом участии, чтобы оттолкнуть его. Вместо этого Хлоя сидела у него на руках и смотрела на огонь. – В тот день, когда родилась Верити, я научилась не ждать от людей слишком многого. У нас не осталось никого, кого бы волновало, что с нами будет.

– Значит, девочка действительно родилась после смерти отца? – деликатно спросил Люк, желая знать все о человеке, который бросил Хлою, но чувствуя, что вторгается в девичьи сны, которые были слишком личными и легко могли обернуться ночными кошмарами.

– Да, у Верити нет никого, кроме меня.

Признание прозвучало слишком печально, и Люку пришлось подавить желание узнать тайну, которую он пытался раскопать с упорством шахтера, добывающего уголь.

– А ваша семья? Они не могли вам помочь?

– Нет, – с болью ответила Хлоя.

Люк чувствовал, что под внешним спокойствием в ней бушевала буря эмоций, которую она так старалась сдержать, словно от этого зависела ее жизнь. Казалось, они так близко подошли к ее тайне, что ему захотелось снять эту тяжесть с ее плеч. Исправить ее жизнь. И хотя Хлоя упорно не желала открыться, Люк отчаянно хотел ее защитить. Из-за этой сложной, противоречивой женщины он сам перестал себя узнавать.

– Вы просили их?

– В то время нет, – отрезала она, и Люк проглотил очередное проклятие.

Хлоя по-прежнему не подпускала его ни к своему прошлому, ни к своему настоящему.

– Они отказали вам раньше?

– Мы убежали и поженились против воли родителей, – произнесла она так сухо, что Люк заподозрил в ее словах заученную версию, которая могла быть правдой, но выглядела слишком не похоже на нее.

– Но, возможно, теперь они с радостью приняли бы свою внучку?

– Я скорее пройду босиком всю Британию или стану просить подаяние, чем позволю им приблизиться к ней.

В этих словах звучала боль, предполагавшая, что когда-то давно в отношении юной, одинокой и беззащитной девушки было сделано что-то ужасное. В груди Люка вспыхнула жгучая ярость при мысли о тех людях, которые могли настолько жестоко обойтись с юной девушкой, что она больше не хотела их видеть. И в то же время стыд за то, что он сам обошелся с ней отвратительно, предложив совсем молодой вдове с крошечным ребенком стать его любовницей.