Холодное солнце

Наконец-то Кадамбри перестала кашлять и тряхнула головой, чтобы смахнуть волосы с лица. Руки были связаны у нее за спиной. Она сфокусировала взгляд, узнала его – и у нее округлились глаза. Журналистка согнулась пополам и снова захлебнулась кашлем.

Ману улыбнулся. В голове уже роились мысли на ее счет. Красивая, храбрая… Оскорбительная манера, в какой она одевала свое женское тело, как пренебрегала собственным полом, и все же, все же… в ней был потенциал. Да, он знал, как поступит с ней, хоть и не думал, что достигнет этого уровня очень скоро. Идеи так будоражили его, что хотелось с кем-нибудь обсудить их. Едва ли из мальчика мог получиться подходящий собеседник. Жена не заслуживала его внимания. Он посмотрел на Кадамбри, зареванную и трясущуюся. Возможно, женщина сама сможет оценить его помыслы. Можно ли надеяться, что она узрит и отчасти поймет его видение? Быть может, даже подкинет ему идею-другую… В конце концов, Кадамбри была умна, и в ее мерзком сознании тлела искра творчества.

Ману выдернул кляп.

– Вы? – выдохнула Кадамбри.

Что ж, она неглупа. Женщина узнала в нем того, кем он и был.

– Да, – подтвердил Ману, – это я.

В глазах Кадамбри читалось потрясение.

– Ты играешь на инструментах? – спросил он.

Она перевела взгляд на мальчика. Тот смотрел на нее, разинув рот. В ее глазах появился истерический блеск. Это его смутило. Ее внимание было рассеянно. Возможно, он переоценил ее…

– Ситар? Ви́на?

Ей потребовалось время, чтобы осмыслить вопрос, и она наконец-то сказала:

– Немного на гитаре.

Ману разочарованно поджал губы. Чего он, собственно, ожидал?.. Довольно разговоров с женщиной. Разоблачением своих мерзких повадок она лишь портит ему настроение.

Он потянулся за хлороформом и тряпкой.

– Отпустите меня, – проговорила она проникновенно и жалобно.

– Непременно, когда исполню задуманное.

Голос ее немного окреп:

– Чего вы хотите от меня?

– Мне кажется, куда уместнее спросить, чего ты хочешь от себя?

– То есть?

– Скажи, ты довольна собой? – Он брезгливо скривил губы. – Или предпочла бы преобразиться?

– О, боги, нет, – промолвила Кадамбри и снова задрожала.

– Ну, ну… Мы же так мило беседовали. Никому не нравится разговаривать со мной. А я так люблю поболтать…

– Прошу, отпустите меня. А я напишу о вас, и вы попадете на первые полосы. Но ваша личность останется в тайне.

Он отложил тряпку. Неплохая мысль. Она могла написать статью прямо сейчас и отправить в редакцию. К утру, когда материал опубликуют, он в любом случае преобразит ее. Ману был далек от идей честной игры.

– Хм… – протянул он – и заметил проблеск надежды в ее глазах.

С другой стороны, когда придет время, он откроется миру. А пока тот еще не готов принять его.

– Звучит соблазнительно, – произнес Ману. – Но…

Он поднялся, снова взял тряпку. Кадамбри в конце концов поддалась своей женской природе и завизжала, как торговка.

Мальчик шагнул к дивану и ударил ее наотмашь по щеке. Журналистка отвернула лицо и вжалась в спинку дивана. Мальчик хихикнул, довольный произведенным эффектом.

Ману усмехнулся и откупорил флакон с хлороформом. Смочил тряпку и приложил к лицу женщины. Выждал, пока та обмякнет. Мальчик помог ему аккуратно уложить ее на диване. Погладил распухшую, покрасневшую щеку.

– Все пройдет, прежде чем она умрет, – сказал Ману.

Мальчик кивнул. Он быстро приспосабливался к нарастающему темпу. Ману чувствовал, что и в нем назревают перемены. Мальчик обретал уверенность, проникался делом, пробуждал в Ману гордость. Но сейчас не время для восхвалений…

– Тот заповедник, где ты любишь бывать, – сказал он мальчику.

– Коди Мулле, папа. – Мальчик принялся перебирать волосы Кадамбри, как ребенком перебирал волосы спящей матери.

– Сколько времени займет дорога туда и обратно? На машине?

– Часа четыре.

Ману полез в карман.

– Твой друг возьмет тысячами?

Глава 25

Включив телефон, Патель увидел вал сообщений от Чандры. Прослушал последнее голосовое и вздохнул с облегчением. Чандра всего лишь спрашивала, куда он пропал. Ничего нового по розыскам. Он набрал текст: «Я на Гоа, нужно кое-что проверить. Объясню позже».

Рима назвала ему отель, где остановился Голдблум. Патель сел в такси без кондиционера и, пока доехал до нужного места, пропотел насквозь в своей плотной английской рубашке. Он и забыл, каким влажным и тяжелым бывает воздух на побережье.

Хмурого вида портье сообщил, что министр действительно регистрировался в отеле, но выехал, не пробыв и часа. В голове наперебой заголосили внутренние датчики. Патель позвонил Риме.

– Секретарша сказала, что Конкан был их излюбленным местом, его и бывшей жены, – сообщила Рима. – А он объяснил, почему так внезапно выезжает?

– Сказал, что к размещению претензий нет, просто у него изменились планы.

– На ум приходят две причины. О первой я не хочу даже думать, хоть это моя работа…

– Он отправился в Бангалор?

– Да.

– А вторая?

– Он заселился в тот же самый отель, что и всегда, просто по привычке. Но это, конечно, пробудило воспоминания о бывшей жене. Поэтому он съехал через час. Вполне безобидно.