То есть ни души. Лишь старые древки прислонены к стене да колышется под ветром влажный ячмень. А в остальном тишина-покой, безлюдье да поросшие лесом холмы вдали к северу и примерно то же к югу.
А драться не с кем.
Хотя битва здесь, несомненно, была, да еще какая. Справа ячмень весь как есть примят, а перемолотая в грязь земля за стеной усеяна человеческими и лошадиными трупами, этим безобразным мусором победы и поражения.
Но теперь битва закончена.
Танни прищурился. На севере и востоке через поля продвигались фигуры; в лучах света, пробивающегося в прорехи туч, поблескивали доспехи. Видно, северяне. А поскольку никто их не преследовал, то отходили они своим темпом и на своих условиях.
– Йя! – взвизгнул, заскакивая на стенку, Желток кличем столь грозным, что едва бы всполошилась и курица. – Йя!
Он махал мечом во все стороны.
– Йя?
– Йя. Видишь, нет никого, – сказал Танни, опуская клинок.
– Здесь никого нет? – растерянно переспросил Уорт, поправляя шлем.
Танни сидел на стене, штандарт держа между коленей.
– Только вот он.
Невдалеке из земли торчало пугало – вместо рук палки, к палкам примотаны копья, а на голову из мешковины водружен надраенный шлем.
– Думаю, полка в нынешнем составе сладить с ним хватит.
Надо же, какое пошлое плутовство. Танни и сам сколько раз подобные шутки откалывал, хотя по большей части над своими командирами, а не над врагом.
Солдаты прибывали к стене все бо́льшим числом – промокшие до нитки, усталые. Один подошел к пугалу и картинно вытянул меч:
– Именем его величества, призываю тебя сложить оружие!
Кто-то расхохотался, но смех утих с появлением на каменной кладке полковника Валлимира с гневным лицом, а рядом с ним сержанта Фореста.
Справа сквозь провал в стене неожиданно ворвался всадник. Провал, вокруг которого наверняка шла жестокая битва. Битва, в которой они могли бы знаменовать славный поворот. Всадник натянул поводья. Лошадь под ним тяжело поводила боками; сам он тоже запыхался. Оба были забрызганы грязью от заполошной скачки.
– Генерал Миттерик здесь? – выдохнул верховой.
– Боюсь, что нет, – сказал Танни.
– А где он, не знаешь?
– Боюсь, что нет, – повторил Танни.
– А в чем дело? – строго спросил Валлимир.
Соскакивая со стены, он запутался в ножнах и чуть не упал вниз лицом.
Верховой бойко отсалютовал.
– Господин полковник, лорд-маршал Крой приказывает немедленно прекратить все боевые действия! – Он улыбнулся, сверкнув белизной зубов на грязном лице. – У нас с северянами заключен мир!
И, грациозно развернув коня, мимо пары заляпанных истрепанных флагов, уныло свисающих с наклоненных шестов, поскакал на юг, в сторону шагающей по изуродованному полю шеренги Союза.
– Мир? – недоуменно бормотнул Желток, промокший и дрожащий.
– Мир, – буркнул Уорт, ногтем соскребая с нагрудника птичье дерьмо.
– Чтоб вас! – рявкнул Валлимир, бросая наземь меч.
Танни, приподняв брови, воткнул меч острием в землю. Не сказать чтобы он на все сто разделял чувства Валлимира, но, надо признаться, и у него мелькнула толика разочарования от того, как все обернулось.
– Но ведь это же война, красотуля, – сказал он сам себе.
И стал сворачивать в рулон штандарт Первого его величества полка, бережно разглаживая на полотнище морщинки, как, должно быть, женщина убирает свадебную фату по окончании торжества.
– Вот это действительно был выход так выход, со знаменем-то. А, капрал?
В паре шагов, уперевшись в стену ногой, с ухмылкой на изборожденном шрамами лице стоял Форест.
– Впереди всех, во главе, в месте наивысшей опасности и славы. «Вперед!» – воскликнул смельчак капрал Танни, швыряя свою отвагу прямо в зубы врагу! Правда, врага, как выяснилось, не было, но все равно я пребывал во всегдашней уверенности, что ты выдюжишь. Тебе всегда это удается. Ты ж просто таки не можешь без вывертов, а? Капрал Танни, первый герой Первого полка!
– Да пошел ты, Форест.
Танни принялся запихивать штандарт обратно в чехол. А сам нет-нет да поглядывал, как через залитые солнцем поля торопливо уходили последние северяне.
Удача. У кого-то она есть. У кого-то нет. Поспешая по ячменю за своими людьми, Кальдер – усталый и грязный, но вполне живой, – не мог не делать вывод, что у него она есть. Мертвые, она ему сопутствует. В самом деле, чем, как не безумной удачей, можно назвать сумасшедшее решение Миттерика атаковать, не проверив характер местности и не дождавшись рассвета, из-за чего он обрек свою конницу на гибель? А разве не удача, что изо всех людей не кто иной, как Бродд Тенвейз, самый худший из многих его врагов, взял и протянул ему руку помощи, спас ему жизнь? Дождь и тот выступил на его стороне, хлестнув в самый нужный момент, чтобы смешать пехоту Союза и обратить для нее вожделенный кусок поля в кошмарное болото.
Даже тогда отряд неприятеля из леса все равно мог с ним разделаться, но он удержал его тем, что выставил охапку копий убитых, пугало и нескольких мальчишек, которые по жребию надевали шлем не по размеру и время от времени высовывались из-за стенки. «Разделайся с ними», – велел ему Доу, и каким-то образом он, принц Кальдер, с этим справился. Изыскал способ.