Холодные глаза

– Не рассказывай ей, где ты, хорошо? Никаких убийств, полицейских и остального. Испугается сразу, подумает, ты постоянно в такие дела лезешь.

– Хорошо, – сказал я и потер лоб. – Теперь все?

– Все. Давай, золотой.

– Давай, – сказал я и отключился.

С целую минуту я смотрел на экран телефона. «Мамы…» – подумал я. Все о своем. Я нахожусь в центре событий – на месте, возможно, самого зверского убийства в постсоветской истории Дагестана, а она мне про свадьбу. Да я, может быть, ночевал через стену с убийцами! Да тут каждый может им оказаться. Первым делом, первым делом убийства, ну а девушки и свадьбы потом…

Легче, наверное, сразу сбагрить предполагаемую невесту. По моему опыту свиданий по договору, та, вторая сторона, тоже не особо горит желанием связать себя узами брака. Как правило, это жесткая позиция родителей, и все, что требуется от меня, – это вывести собеседницу на чистую воду. Если скажет, что в приоритете у нее учеба, саморазвитие, карьера – отлично, вопрос решен. Если скажет, что у нее кто-то есть, но она не может сказать об этом родителям, – еще лучше. Сердце девушки занято – как настоящий джентльмен я не посмею претендовать на место другого парня, какой бы симпатичной она ни была. «Ого!» – на автомате я разблокировал телефон, открыл ватсап и вывел на весь экран фотографию девушки, сидящей в каком-то ресторане в кругу семьи. Моя стена несогласия и сопротивления дала трещину. Пожалуй, на такой девушке я женился бы. Ну, чисто теоретически. Милая, симпатичная и – новый критерий, становящийся все более и более актуальным, – натуральная. Пожалуй, я найду время с ней созвониться.

Послышались шаги. По лестнице спускался Заур, за ним шли мои соседи. Первым бритый, слегка отрешенный и задумчивый. Затем усатый – он не то чтобы улыбался, но видно было, что эта ситуация его не сильно волнует, это, скорее, недоразумение, которое ему хотелось бы быстренько уладить. Последним шел бородатый со свойственным ему мрачным выражением лица. Я опять вскочил со стула.

– Идем, – бросил в мою сторону Заур.

– Салам алейкум, – сказал я.

– Валейкум салам, – почти синхронно ответили все три охотника.

Женщина, увидев конвой, быстро направилась к нам.

– Али!

– Не мешай нам, – бросил холодно бородатый. – Все хорошо.

– **** ** ******* – сказала она на аварском дрожащим голосом.

Я не смог разобрать ни слова.

– Убери ее, – рявкнул в сторону грубияна-полицейского Заур, и тот как-то неуверенно попытался преградить дорогу женщине, стараясь не касаться ее.

Али, старший охотник, пошел дальше, опустив глаза.

Мы направились в конец коридора, повернули направо и попали в еще один коридор, по обеим сторонам которого тянулись старые, с облупившейся краской двери. В конце коридора двое полицейских что-то обсуждали. Заур открыл последнюю дверь, и охотники вошли внутрь. Как мне показалось, войти должен был и я, но Заур жестом остановил меня. Сунув руку во внутренний карман, он вытащил маленькую ручную видеокамеру.

– Смотри, что нашел. Умеешь пользоваться? – спросил он.

Я взглянул на эту рухлядь и кивнул.

– Хорошо. Потому что выехать все равно не сможешь. В десяти километрах на дорогу сошел сель, она заблокирована окончательно. В лучшем случае до вечера ты застрял в селе, если не поедешь в обход. А там самые конченые дороги республики. Останешься?

– Да, – ответил я уверенно. Не только потому, что мне не хотелось ехать по самым конченым дорогам республики, и не только потому, что в целом тон Заура не предполагал моего отказа, но и потому, что во мне разгорелся маленький костер. Меня ожидал ценнейший опыт, и я не имел права от него отказываться. Самый настоящий допрос: сигареты, «где ты был в ночь на воскресенье?!», «плохой коп – хороший коп» и все в таком духе. Хоть реальность в основном меня разочаровывала (и не только сегодня, но и в целом), настроен я был решительно.

– Заходи, ничего не говори, настроишь камеру, сделаешь пару фоток и выйдешь в соседнюю комнату. И так с каждым, кто войдет.

– Хорошо, – ответил я и только после этого сообразил, что, судя по его указаниям, моего участия в допросе не предполагалось. Вот тебе ожидания и реальность. Но отказываться я не собирался. – А что…

Не дослушав меня, Заур вошел, я следом. Это была маленькая, вроде хозяйственной, комнатушка. В воздухе висела смесь человеческих запахов и вони органических отходов. Потолок был покрыт желтыми пятнами сырости, углы комнаты украшали причудливые черные узоры грибка, поверх которых наслаивалась паутина. Из этой комнаты можно было пройти дальше в еще одну, точно такую же. Полицейские вытащили оттуда кушетку и вынесли ее в коридор.

– Нам хватит места, – кивнул Заур и скомандовал мне: – Открой окно, что за гадюшник!

Я открыл створку, которую, наверное, когда-то давно можно было назвать окном. Она чуть не развалилась: когда я потянул на себя ручку, стекло в уголке треснуло.

В первой комнате сидели Али и усатый охотник. Третий был уже в соседней. За нами вошел молодой полицейский-грубиян и, выругавшись, закрыл дверь.

– Что там? – спросил его Заур.