Холодные песни

Страх перерос в панику, она похлопала его по лицу, чтобы вывести из этого состояния, не сильно, но все-таки. Альбина увидела, как задрожал подбородок сына, сморщился сухим плодом, на глаза навернулись слезы.

Ее обжег стыд.

– Прости, солнышко, прости… Я так испугалась… Ты уже все?

Он по-прежнему не отвечал. Она бросилась в коридор, к комоду, и вернулась с упаковкой влажных салфеток.

– Ну, покакал?

Не дождавшись ответа, приподняла, потянула на себя, стала вытирать. Адам висел на ее плече, тонкие руки струились по ее лопатке.

– Голая попа, – сказал сын, и она сразу поняла: на ней были полупрозрачные трусики. Адам шутил.

– Солнышко… – Она рассмеялась. Смех вырвался наружу, как гной из раны.

Смеясь и плача от облегчения, она подхватила его на руки и понесла в спальню. Потом горшок помоет, потом, все потом…

Она плюхнула Адама на кровать и принялась щекотать.

– Кто маму испугал, кто, кто плохой мальчик?

Он извивался под ее пальцами и пытался скрыть улыбку.

Альбина мысленно обозвала себя дурой. Боже, как она испугалась. Еще минуту назад страх был реальным, черным, густым; он шевелил обрубками щупалец-вариантов, он…

– Мой ангелочек. – Альбина покрывала лицо сына поцелуями, а Адам смешно морщился и изворачивался.

– Хватит, мам… Хватит…

Она подчинилась. Приподнялась над своим мальчиком, как тигрица над резвящимся в траве тигренком, давай-ка свой загривок, малыш, и услышала, как пищит будильник.

– Не пойду в садик! – захныкал Адам.

Альбина зажмурилась.

– Чего ты плачешь? Ну чего? Пойдем… Адам!

Альбина едва сдержалась, чтобы не высказать воспитательнице за ее раздраженный тон: «Это ребенок, и ему тут не нравится. Не чегокай, а сделай так, чтобы не плакал». Другие мамаши отзывались о Людмиле Олеговне хорошо: строгая, но занимается детьми, обучает, задания на дом дает, фликер купить или каштанов принести. Да, все так, но Альбине не нравилась воспитательница, уж больно холодные глаза, потенциально злые, что ли… или все дело в ее, Альбине, усталости, в скандалах Адама?

А еще эта неприятная сцена с участием женщины в старушечьем платке и мешковатой одежде. Сумасшедшая подкараулила их у ворот и напугала Адама (да и саму Альбину): «Мальчик, ты не видел моего мужа? Высокий, со шрамом на щеке, он пропал прошлой весной… Это садик, его забрал садик!» Альбина рассказала об этом заведующей, а по приезде на работу написала мамашам в вайбер.

Альбина Мама Адама: «Сегодня утром рядом с садиком пристала какая-то больная в платке. Что-то про пропавшего мужа несла. Адама испугала. Кто-нибудь сталкивался?»

Мария Мама Оли: «Не обращай внимания, не к тебе первой цепляется. За забором часто бродит, высматривает. Уже и ментов вызывали, но что с сумасшедшей взять?»

Катя Сад Сема: «Да безобидная она. У девки просто крыша поехала. Муж сбежал, так она все на садик валить начала».

Альбина Мама Адама: «А садик здесь при чем?»

Катя Сад Сема: «Да кто его знает, сын их сюда ходил, кажется, а как мужик пропал, девка с катушек слетела».

Даша Мама Леры: «Она уже несколько месяцев у садика ошивается. Помните, когда две воспитательницы в другой группе сменились? Какая-то шумиха была, просто на работу не вышли… А еще Аркадьевну хотели уволить из-за фингалов».

Мария Мама Оли: «Да ерунда все это. Кстати, танцы предлагают. Раз в неделю».

Катя Сад Сема: «О! А ин. яз.?»

Мария Мама Оли: «Про ин. яз. не слышала».

Даша Мама Леры: «Подскажите, в садике отопление не включили? У Лерки опять аденоиды увеличились».

Мария Мама Оли: «С самого утра очень тепло было».

Альбина набрала «Про Плохого Мальчика чей-нибудь ребенок говорил?», передумала отправлять, вышла из вайбера, отложила сотовый, повернулась к экрану монитора с экспликацией плана технического этажа и дернулась, когда на тумбочке у двери зазвонил внутренний телефон.

Вечером позвонил бывший муж.

– Как у вас дела?

– Нормально.

– В садик ходит?

– И в садик. И к логопеду.

Она попыталась понять по голосу, пьян ли он. Кажется, нет.

– Старается?

– Да.

– А дома?

– А что – дома?

– Занимаешься с ним?

– Не смей, слышишь!.. – выдохнула в переносную трубку Альбина. – Не смей со мной так говорить.

– Как – так?

– Ты знаешь!

Она столкнулась с испуганными глазами Адама, сердце сжалось. Альбина вымученно улыбнулась: все в порядке, маленький… «Как же, кого ты обманываешь?»

– Вот, ты снова кричишь, – с раздражающим апатичным спокойствием сказал мужской голос.

Она отвела трубку от уха и медленно, словно вдавливала гвоздь в щеку бывшего мужа, нажала на кнопку «END».

– Почему папа не хочет жить с нами? – спросил Адам.

«Потому что папа любит контролировать, всех, кроме себя. Себя он контролировать не может, особенно когда рядом бутылка или смазливые курицы», – хотелось ответить Альбине, будто перед ней был не Адам, а его отец.

– Мы просто перестали друг друга понимать.

– Почему?

– Много причин, солнышко. Так бывает.

– Как бывает?