Холодные зори

— Нет, мой друг, — безмятежно звенит голосок-колокольчик нарядной спутницы широкоспинного брюнета. — Мадам Жанлис обворожительна в своих нравоучениях. И если наша Вербицкая с ее «Ключами счастья» завоевала не одно сердечко городской мещаночки среднего достатка, то Жанлис всю жизнь работала на воспитание благородных девиц, потомков аристократических семейств и утонченно образованных людей из доброй поры так называемого столбового дворянства.

— Однако, я думаю… — попытался возразить брюнет.

— Но дорогой мой Серж! — громко воскликнула увлеченная беседой молодая дама.

— Вы, милая Полина, не даете мне и словечка вставить, — сверкнув на солнце стеклами пенсне, пробасил спутник.

— Ой, простите меня, мой дорогой! Женщина всегда остается женщиной. Теперь я внимательно слушаю вас.

Густой, низкий, чуть сипловатый и тихий голос мужчины не позволил субъекту в гороховом пальто так же отчетливо услышать его монолог. До ушей филера доносились обрывки фраз, отдельные фамилии:

…Мадам Бовари… Флобера… воспитанник… остросюжетном и высокохудожественном… своего класса… Замок «слоновой кости»… А… Ги де… «Милый друг»… с горячим желанием не разоблачать, а воспитать, улучшить…

Но не успел еще и сообразить «гороховый» субъект, как все это произошло, а молодые люди неожиданно исчезли, проворно нырнув на глазах филера в калитку приходного двора. Когда же он побежал и, тяжело дыша, влетел туда, их и след простыл.

Но одному из руководителей губернского подпольного комитета РСДРП большевиков Свердлину и приемной дочери господина Фриденштерна, связной губернской большевистской организации Полине Браудо было достаточно этого времени, чтобы незамеченными посетить представителя центра Александра Николаевича Симашенко. Тот был надежно укрыт на квартире Максима Ферпилова, любимого племянника известного волжского пароходчика Степана Федоровича Вокошенова. Получив необходимые материалы (они разместились всего на трех листиках папиросной бумаги) и спрятав их в потайном отделении портсигара Свердлина, исчезнувшая было пара вновь открыто появилась на той же улочке.

Дворнику соседнего дома, отъявленному служаке-монархисту, пришлось изо всех сил дуть в полицейский свисток с горошинкой, пронзительной соловьиной трелью вызывая с параллельной улицы тайного агента полиции.

И вот снова по-летнему ярко светит солнышко. И хотя еще неделю назад лежал снег, одетая по-весеннему, опять мило беседуя, прогуливается по улицам интеллигентная, из богатеньких, парочка. И за ней снова степенно и неотступно следует человек в котелке и гороховом пальто…

Теперь басистый рассказывает спутнице веселую историю о том, как где-то невзлюбили хозяина и подстроили ему такую «козу»: перед его приходом по всему полу в цеху разлили клей и забросали стружками.

Хозяин делает два-три шага, и подошвы обуви обрастают ворохами липкой стружки. Срывая стружку с подошв, хозяин видит, что и голенища его хромовых сапог обрастают чудовищными наростами из еще более завивающейся кверху стружки. И мастер не может помочь. Он сам запутался в стружке.

Истошно визжит циркулярная пила, широкими взмахами по доскам рубанками, шершебками, фуганками истово, с азартом гладят доски столяры-модельщики, только стружка да опилки в стороны летят.

Разозленный хозяин свирепо кричит на мастера и измученный, волоча за собой длинные хвосты из стружек, вылетает из цеха, где трудятся преисполненные усердия мастера. Вышло, что лишь хозяин да его верный служака мастер остались не у дел, попав в столь ужасно смешное и нелепое положение.

Звонко, от души смеется Полина Браудо. Ей есть теперь чем оживить очередную свою беседу о формах борьбы рабочих с хозяевами и их прислужниками.

А Свердлин вдруг быстро бежит по откосу в сторону Волги. Увидев человека с папиросой, достает на ходу портсигар, вынимает оттуда свою папироску и просит прикурить. Сидящий на откосе лезет в карман за спичками. Свердлин достает в несколько раз свернутые листики папиросной бумаги, перегибает их еще раз и всовывает в пустой коробок, откуда только что достал одну спичку, чиркнул ею о коробок, быстро и ловко закуривает и так же быстро возвращает коробок владельцу.

— Куда же вы? — успевает только крикнуть ему спутница, как он уже стоит с ней рядом и, улыбаясь, отвечает:

— Спички забыл, пришлось бежать, чтобы прикурить.

А сам берет под руку свою партнершу, и размеренным шагом беззаботно прогуливающихся людей они направляются по тротуару в сторону пристани.

Он все-таки успел шепнуть Василию Адеркину: «Сзади нас «горох», и тот спустился прямо по откосу вниз.

Филер имеет поручение следить именно за этой парой, на что и рассчитывал Свердлин. Теперь филер напрочно привязан к ним, но он уже им не опасен. Связь сработала нынче без осечки.

И вот уже Василек Адеркин в каморе у своей прежней хозяйки, где теперь один продолжал жить Масленников.