Холодные зори

Около года прошло, как соединила свою нелегкую судьбу с Борисовыми их родная тетка Ефросинья Силантьевна Кирсанова. Кипятить воду, варить клей, делать приборку рабочих мест корабелов на судоверфи Волжских заводов — все эти многообразные и трудные обязанности легли теперь на плечи солдатки. Привычка к нелегкой крестьянской работе и постоянная тревога за мужа притупили ощущение невыносимой тяжести этого изнурительного труда. Смягчал ее участь и новый кров, обретенный в участливой семье сестры и брата Борисовых. Прилежание, безропотная исполнительность и большая расторопность в труде очень скоро снискали и привязанность, и любовь к Фросе многих корабелов. От судоверфи выдвинули ее в Совет цеховых уполномоченных.

А когда встал вопрос о привлечении в рабочую боевую дружину, женщины рекомендовали ее от судоверфи, как солдатку.

Полной неожиданностью для Матушева и других опытных боевиков (они конечно же не знали, что она еще в своем лесном краю сначала с отцом, а потом с мужем Дмитрием не раз ходила на охоту и научилась влет бить птицу, стрелять зайцев, палить из берданы по волкам) были исключительные способности Ефросиньи Силантьевны, проявленные на учебных стрельбах: она не сделала ни одного промаха, стреляя по мишени. Однажды она попала со звеном разведки в лес на ученье по рекогносцировке на местности. И там удивила и порадовала Матушева своим редким уменьем свободно ориентироваться в незнакомом ей лесу, самостоятельно выбирать наилучшие позиции для стрельбы из укрытия. Она умела бесшумно ходить, кричать, подражая голосу филина, выпи, вороны, ворковать как голубь. А палки и камни бросала по-мужски, да так далеко, что не многие вызвались с ней в этом потягаться.

А теперь она еще регулярно ходила и на большак, в дом Кочурина, помогала начинять стальные стаканы взрывчаткой. И это делала с немалым блеском, тщательно и тонко. Но цели конспирации не позволяли в этих условиях Ефросинье Кирсановой оставаться на квартире у Борисовых, чтобы провалом этой явки местного комитета РСДРП не сорвать работу отряда бомбовиков. Штаб дружины помог Ефросинье Силантьевне подобрать нейтральное жилье, удобное близостью и к судоверфи, и к дому Кочурина. Фрося переехала от племянников на самостоятельное местожительство.

Неожиданно сюда, в поселок, прямо на ее адрес пришло письмо от Мити. И Фрося, вся в слезах, поспешила к Борисовым. Муж лежал в Чите, в тыловом госпитале, раненый. Месяца через три отпущенный «по чистой», Дмитрий Курсанов приехал к жене, крепкий и ладный, хотя и подраненный мужик, но поднаторелый в крестьянствовании, не однажды поработав и рабочим на мельнице, а теперь еще и крещенный в огне войны, нанялся на завод в наиболее близкой ему по духу и крестьянскому опыту рабочей должности — конюха на заводском конном дворе и возницы на внутризаводских извозных работах. И оказался не менее старательным, исполнительным и выносливым работником, чем его жена Фрося.

Матушев, конечно, уже с первых дней его прибытия в поселок свел с Митяем дружбу, как солдат с солдатом. А когда Курсанов пошел работать, его с помощью Фроси приобщили и к делам заводской рабочей дружины. Сначала вместе с Матушевым, а затем и самостоятельно начал он обучать дружинников приемам обращения с винтовкой в огневой и в рукопашной схватке, рытью окопов, бросанью гранат и метанью бомб.

Месяца через три ему доверили один из отрядов, с которым он и продолжал боевую подготовку.

Разные были подружки у Марины Борисовой — легкомысленные хохотушки вроде Евдокии Федотовой, красавицы-скромницы, такие, как Фруза и Катя Садникова, работяги-подпольщицы — Сима Кетова, Даша Степанова, смелые и решительные боевики типа ее тети Фроси.

Но вот появились и друзья-мужчины.

Среди них на редкость некрасивый молодой человек, но в приличной паре, с котелком на голове и в лайковых перчатках. Стал он нередко подъезжать к дому Борисовых в экипаже с рессорами, запряженном парой лихих коников, с возчиком на облучке. Это был преуспевающий помбух потребиловки Терехин, которого Маринка также узнала на совместных занятиях политического кружка. Ныне он стал ходить в ее женихах.

Помощник, которому, ходят слухи, уже уготован пост уходящего на отдых по старости главного бухгалтера, и хозяйка частной женской школы рукоделия — чем не пара?

Вон они покатили вдвоем по большаку. Никто не видел, как Терехин сунул перед тем объемистый короб под крыльцо Маринкиного дома.

Парочка укатила прогуляться. Совет им да любовь!

А короб тем временем специальным крючком извлечен из-под крыльца и втянут под фундамент дома, где его содержимое располовинено — часть сложена в большую коробку из-под широкополой шляпы и в аккуратный кожаный докторский чемоданчик. Шляпная коробка вечером попадет на чердак, а со своим баульчиком позднее уйдет Маринкина курсантка-швея Дарья Степанова, чтобы еще понадежней спрятать этот опасный груз.