Холодные зори

После длинной приятной прогулки в хорошем тарантасе, влекомом резвыми, хорошо бегущими кониками, озорница Борисова разрешала Терехину на руках снимать себя перед окнами своей квартиры, куда уже собрались ее ученицы.

Знала Маринка: нередко подружки ревновали к ней своих ухажеров — не однажды заезжал за ней на лихачах и Петр Ермов, увозил ее на рослом вороном рысаке и ее губернский воздыхатель, вечный студент Козер, человек средних лет, с шиком одетый, изрядно пахнущий лучшими духами, всегда с букетом цветов по сезону — то сирень, то черемуха, то чудесные чайные розы, а осенью — крупноголовые георгины и крепкостебельные астры разных цветов и оттенков. Он, как и Терехин, привозил то в ящике, то в картонных коробках ей подарки, небрежно оставляя их возле крыльца. Бывало, Григорий тащит короб на руках прямо в дом и тут же на глазах у подруг и друзей распаковывает, лукаво улыбаясь:

— Пусть потешат свои душеньки, а мы — материалисты. Нам бы утробу ко времени ублажить. — И впрямь — в коробке оказывалась бутылочка коньяка с банкой икры паюсной или коробками шпротов, а то шампанское с фруктами. И всегда несколько плиток любимого Маринкиного шоколада московской фабрики Эйнем.

Заезжал однажды и Сергей Сергеевич, бывший их сосед. И тогда Фруза целый день дулась на Маринку: очень уж ей нравился второй Ермов, не раз специально ходила в столовую слушать духовой оркестр, где был он и капельмейстер, и меднотрубный баритон одновременно. Ах, как он играл, особенно марши и вальсы!

А сама хозяйка частной школы носится, словно чертенок какой, выскользнет из объятий ухажера и чуть не бегом — даром что в особых инвалидных ботинках — по крутой лестнице. Как ведь сумела ногу свою развить параличную! И ходит без палочки, и танцует не только вальсы, но и краковяк и даже полечку.

Вот и сейчас — позволила на крылечке страшенному своему Терехину чмокнуть себя в румяную щечку — и бегом в дом, пальтецо рывком с себя и на вешалку. И вот она уже на пороге своей комнаты, где разместился ныне класс ее рукодельной школы.

— Простите, сестрицы милые, за опоздание — грех свой отработаю с лихвой. А теперь за дело!

Три швейные машинки — две ручные и одна с ножными педалями, — с десяток манекенов, два длинных раздвинутых стола, и у каждой слушательницы свой стул, свое место, своя работа. В простенке между окон большое трюмо — подарок брата. Еще одно трюмо в прихожей, куда открыты двери, когда работает школа, чтобы не так душно было. Там тоже всегда кто-либо вертится, примеряя на подружке или рассматривая на себе новый наряд.

Школа переживала период своей бурной деятельности. По средам и пятницам работала здесь группа золотошвеек. Сама жена главного инженера Волжских заводов приезжала теперь сюда на паре мужниных лихачей и трудилась со всеми вместе.

А по понедельникам сюда собираются любительницы делать бумажные и тряпичные цветы — сирень, ромашки, маки, розы, хризантемы. Какие дивные букеты пышных полевых и садовых цветов украшали комнату к концу занятий. Когда делали нежные ландыши и ярко-красную гвоздику, многим показалось, что в мастерской запахло сначала по-весеннему свежо ландышами, позже — дурманно-сладковатой красной садовой гвоздикой. На каждом занятии слушательницы получали возможность приобрести черно-белую или цветную картинку с изображением модного платья, костюма, шляпки, с рисунком искусственного цветка. Есть также образцы изящных кружев и для вышивки гладью с эффектными рисунками, вдохновенно сделанными своим местным художником. Филей. Нашла-таки Маринка способ устроить жизнь уволенного с электростанции Василькова дружка.

Одна беда — мастерских четыре, а комната одна. Каждый раз ее надо подготовить к работе, да еще того труднее — прибраться после работы столь большого числа мастериц: там клей разлили цветочницы, здесь намусорили портнихи.

Пришлось ввести дежурство за полчаса до начала и затем на час, а то и более, после работы.

Марина Ивановна, ничего не скажешь, сама составила списки дежурств на все дни недели.

Теперь можно было точно знать дни, когда у Борисовых только работницы, а значит, и часы, когда там можно вести кружок или устроить нужную партийной организации встречу.

Сегодня очередь Дашиной группы, а значит, в комнате вечером останутся только свои.

В этот час здесь работал женский социал-демократический кружок. Курсанова принесла брошюру, написанную вождем партии Владимиром Лениным.

В один из таких будничных дней и выпало на Маринкину долю с лихвой испытать и свое мужество, и свою находчивость, и степень надежности своих широких знакомств.

Спроси месяцем-другим ранее ту же Маринку кто-либо из близких друзей вроде Петра Ермова или брат, кто все-таки обеспечивает то беспрерывное движение чемоданов, ящиков и саквояжей, что поступают под крыльцо дома Борисовых, где сортируются и в новых упаковках уносятся на постоянные оружейные арсеналы рабочей дружины, и она не задумываясь ответила бы: