Холодный как мрамор

Дома на Кэбот драйв выглядели спокойными и отошедшими ко сну; мы с Генри медленно ехали к дому Ричмондов. Толстый слой январского снега уже частично исчез, а в нескольких дворах грустные снеговики подтаяли. Меня охватило престранное ощущение – будучи в родном городе, мне все же казалось, что я вторгаюсь в чужую собственность. Я почувствовала панику и сползла ниже на сиденье машины, чтобы воображаемые прохожие не увидели меня.

– Просто жди здесь, пока я не вернусь, – приказал Генри, выехав на дорожку к дому и заглушив двигатель пикапа. В окнах Ричмондов горел свет – неудивительно, ведь было почти девять часов вечера.

– Во сколько твои родители обычно ложатся спать? – встревоженно спросила я. Я не так уж хорошо знала Рэнди и Бет Ричмонд, но если они были совсем как моя мать, то определенно ни за что не одобрят то, что Генри пригласил переночевать в их доме девушку, сбежавшую из исправительной школы.

– Не раньше одиннадцати, но они, скорее всего, смотрят телевизор наверху. Ну, еще иногда моя мама сидит на кухне и пьет чай, поэтому не буду загадывать. Просто забегу внутрь и открою дверь с черного входа прачечной. Мне, скорее всего, нужно будет еще захватить пару ботинок Оливии, так ведь?

Я посмотрела на свои носки и кивнула, предпочитая не ходить через задний двор к дому Ричмондов без обуви. Генри быстро улыбнулся мне и вышел из пикапа, как можно тише закрывая за собой дверь. Он пошел по тропинке к дому и исчез внутри.

И я осталась одна в медленно охлаждающемся пикапе. Улица была чересчур тихой, не было проезжающих мимо автомобилей. Впервые я задумалась о том, чем бы занимался Генри, если бы не строил с нами планы зимней поездки, – у него ведь не было какой-либо причины не возвращаться к учебе в этом семестре. Я была так погружена в жизнь в Шеридане, попыталась рассказать ему как можно больше о Вайолет перед этой лыжной поездкой, что и в голову не приходило спросить Генри, чем он занимается и планирует ли вернуться в Северо-Западный университет.

Прошло более двух минут, и в доме уже не было признаков жизни. Меня трясло на переднем сиденье пикапа; я размышляла, знала ли Миша о деталях плана и интересовалась ли нашими успехами. Несомненно, чета Портной и моя мама были уже уведомлены высшими органами о том, что мы находимся в розыске. Вероятно, моему отцу уже также позвонили и сообщили, что я сбежала. Он, скорее всего, переводил стрелки на маму и пытался заставить ее почувствовать себя безответственной родительницей, не имевшей понятия, что я длительное время планировала побег.

К горлу подступила тошнота. Мои родители не были идиотами. Если бы администрация школы позвонила и оповестила их о моем побеге, моя мама сразу же позвонила бы матери Трея, полагая, что мы сбежали вместе. А миссис Эмори позвонила бы в школу Трея попросить не спускать с него глаз, так что наш план был бы раскрыт. Если бы мы с Генри поехали в девять часов утра за Треем, как и планировали, то попали бы в ловушку. Я бы не удивилась появлению местной полиции или новостной шумихе – настолько крупной обернулась поначалу небольшая погоня полицейских в Уиллоу в ноябре.

Мы не могли просто прийти к школе и ждать, пока Трей не выйдет. Даже если бы с нами был кто-нибудь, изображающий его тетю Нэнси, и мы без помех добрались до администрации, Трею ни за что не разрешили бы покинуть территорию школы. Я зарычала. Меня успокаивало то, что Миша была в более-менее безопасном месте, но изменение времени нашего плана казалось рискованным. Нам с Генри придется продумать к утру иные варианты освобождения Трея.

Наконец, я увидела темную фигуру, двигающуюся вдоль жилища Ричмондов, а затем к дороге, – это был Генри, беспокойно оглядывающийся через плечо на дом. Он подошел к задней части пикапа и открыл пассажирскую дверь, держа в руках пару зимней обуви.

– Извини за это, – сказал он приглушенным голосом, как будто кто-то мог подслушивать. – Моя мама на кухне. Нужно было придумать приманку.

Я просунула правую ногу в ботинок.

– Размер нормальный? – спросил Генри.

– Удивительно, но да, – сказала я. Мы с Оливией не так уж долго общались, чтобы я знала ее размер, но предполагала, что он меньше моего, так что быстро завязала шнурки на верхней части ботинок и вышла из пикапа.

– А какого рода приманка? – уточнила я.

– Прачечная, – пояснил он. – Я бросил пару вещей в стиральную машину. Она заглушит любой звук, когда мы будем заходить в дом.

Мы прокрались к задней части дома, к бетонным ступеням, ведущим в прачечную в подвале Ричмондов. Как только мы вошли во влажную и нагретую прачечную, меня начало трясти: я еще не восстановилась после того, как продрогла.

– Послушай, Генри, – сказала я, радуясь, что шум от электроприбора перекрывал мой голос. – Я думаю, нам не стоит просто так приходить в школу Трея. Если в моей школе узнали о том, что я пропала, – ну, они там никогда не пропускают вечернюю поверку перед отбоем, – это значит, что моя мама уже в курсе и поймет, что я первым делом попытаюсь связаться с Треем. Нас там наверняка поджидают.