Холодный как мрамор

– Черт… – Что-то на стекле привлекло внимание Трея. Пока Генри оплачивал номер в мотеле, окна машины успели запотеть от нашего дыхания, и мы с Треем завороженно смотрели, как невидимый палец рисовал фигуры девочек в миллиметрах от головы Трея.

Я прошептала:

– Это Дженни. Она уже показывала мне раньше эти рисунки.

Снова, линия за линией, она нарисовала трех девочек, оставила место и, когда Генри подошел к машине, начала рисовать четвертую.

– Эй, ребята, – радостно воскликнул Генри, в его голосе не было и следа недавней ярости. – Мне удалось заполучить номер с двумя кроватями, но…

– Тихо, – прошипели мы с Треем в унисон; Генри тут же увидел, что появлялось на запотевшем стекле.

– Какого черта? – прошептал Генри, стоя со стороны водителя с открытой дверью.

– Закрой дверь, – потребовала я. – Не дай пару уйти, нам нужно рассмотреть, что она пытается нам показать.

Генри залез в пикап и закрыл за собой дверь. Мы все смотрели, как была дорисована пятая фигура, а затем, в отличие от первого раза, когда Дженни нарисовала мне фигуры, появилось изображение шестой девочки. Вайолет. Когда была дорисована вторая нога, завершая рисунок, невидимая рука обвела кругом все шесть фигур.

– Она напоминает нам о том, что пять сестер должны увидеть Вайолет в своем мире, чтобы это все закончилось, – объяснила я, каким-то интуитивным образом понимая, что имеет в виду Дженни.

– Да, – согласился Трей. – Если Вайолет окажется на месте жертвы, проклятье разрушится.

– Вы, ребята, меня не поняли, – с досадой сказал Генри.

Маятник все еще свисал с моего правого указательного пальца, и я спросила:

– Маятник, принесла ли уже жертву Вайолет в это новолуние?

Движение из стороны в сторону. «Нет».

– Собирается ли она принести эту жертву завтра?

Взад и вперед. Несомненно, «да».

Мотель был типичным двухэтажным L-образным строением с окнами, выходящими на парковку. Наш номер был в углу второго этажа, и мы могли слышать звуки ТВ-шоу, доносящиеся из номеров, мимо которых мы проходили. В комнате были две двуспальные кровати, накрытые ужасным покрывалом с розовыми и голубыми цветочками, морской пейзаж в обшарпанной раме, висевший на стене между кроватями, и несочетающиеся прикроватные лампы. Библия с загнутыми страницами лежала в ящике тумбочки, рядом с «Желтыми страницами» 2012 года, которые я из любопытства открыла.

Генри прошелся по телеканалам, пытаясь найти местные новости со скандальной историей о двух подростках, сбежавших из исправительных школ. По телевизору в тот час еще показывали ночные ток-шоу, и мы с Треем не были предметом шуток во время завершающего монолога ведущего.

Хотя уже пошел двенадцатый час, Генри позвонил Кирстен, чтобы проверить Мишу. С ней все было в порядке, но она попросила поговорить со мной.

– Ты слышала о Трейси, да? – спросила меня Миша. – Не пойми меня неправильно. Мне не нравится эта девушка, но мне будет как-то не по себе, если завтра она умрет вместо меня.

Я подошла с телефоном Генри к окну номера и отдернула пыльную занавеску, чтобы взглянуть на тонкую полоску луны. Была вероятность того, что Трейси уже умерла в течение дня. Единственная возможность проверить это – позвонить Черил и спросить. Но она должна была уже быть в Фицджеральд Лодж вместе с остальными одиннадцатиклассниками. Черил сейчас наверняка готовилась ко сну, чтобы выспаться перед занятиями по лыжам на следующий день.

– Да, и мы на месте. И мы готовы к завтрашнему дню.

Это было не совсем правдой, так как я не придумала, как уговорить Вайолет сыграть с нами. Но у нас уже был боевой настрой, пусть даже он и не подкреплялся продуманным планом, – а это было все, о чем должна была знать Миша.

– Пожалуйста, не облажайся, – взмолилась она.

– Я уверена, мои мама с папой сильно волнуются, и не представляю, что скажу им, когда вернусь домой. Если вернусь домой. И Мэтту тоже. Мне нельзя было говорить ему, где я нахожусь.

Я пообещала сделать все возможное и пожелала Мише доброй ночи. Мне и так было довольно-таки тяжело думать о том, что мы сделаем утром, когда столкнемся с Вайолет. Я не могла не думать о том, как исправить ту катастрофу, в которую я превратила свою жизнь, сбежав из школы и убедив Трея сбежать из своей.

Генри подготовил дорожную сумку, а миссис Ричмонд дала мне с собой пару пижам Оливии, но у Трея не оказалось сменной одежды. Без какого-либо обсуждения подготовки ко сну Трей стянул с себя штаны и снял рубашку, прежде чем лечь в кровать у двери, а я пробралась к нему. Не хотелось бы, чтобы Генри думал, что помешает нам, если разделит с кем-то из нас кровать. Он мог прийти к неверному выводу: что мы с Треем спали с осени. Но было неподходящее время для разъяснения подобных вопросов. К тому же я не совсем понимала, почему меня так волновало, что подумает Генри.