Холодный огонь

– К черту! Не буду читать этот бред. Послушай меня, Джим. Если я права, то Враг – воплощение твоей ярости, связанной со смертью родителей. Собственная злость в десять лет так тебя напугала, что ты отделил ее от себя и затолкал в другого себя, в эту темную личность. Но ты – уникальная жертва расстройства множественной личности, потому что благодаря своей силе способен создавать материальные воплощения своих личностей.

В глубине души Джим почти принял теорию Холли, однако все еще пытался сопротивляться.

– Что ты хочешь этим сказать? Что я сумасшедший, что я какой-то работоспособный социализированный псих?

– Ты не сумасшедший, – поспешила возразить Холли. – Ты, скажем так, испытываешь некоторые трудности, и у тебя ментальные проблемы. Ты заперт в психологической ловушке, которую сам сконструировал, а теперь хочешь выйти из нее, но не можешь найти ключ.

Джим покачал головой. На лбу выступил пот, он совсем побледнел.

– Не приукрашивай, Холли. Если все так, как ты говоришь, я конченый человек. Меня надо накачать торазином и запереть в палате с мягкими стенами.

Холли снова взяла его руки в свои и крепко сжала.

– Нет. Прекращай это. Ты найдешь выход, ты снова станешь единым целым, я знаю, у тебя получится.

– Откуда ты знаешь? Господи, Холли, я…

– Ты не такой, как все, ты особенный, – уверенно сказала Холли. – У тебя есть сила, она внутри, с ее помощью ты, если захочешь, сотворишь много добра. Ты способен делать то, что не дано обычным людям. Исцелять, например. Понимаешь? Звон колокольчиков в камне, стук сердца иного, голоса, которые берутся из воздуха, – все это создал ты. Если ты умеешь превращать стены в плоть, транслировать образы в мои сны, заглядывать в будущее, чтобы спасать людей, значит ты можешь сам себя излечить.

Джим упрямо отказывался верить.

– Как вообще можно обладать такой силой?

– Не знаю, но у тебя она есть.

– Она исходит от какого-то высшего существа. Господи, Холли, я не Супермен.

Холли стукнула кулаком по рулю:

– Ты телепат, телекинетик, теле- черт знает кто еще! Хорошо, ты не умеешь летать, ты не видишь людей насквозь, как рентген, не гнешь взглядом стальные трубы и не можешь бегать быстрее пули. Но ты больше похож на Супермена, чем любой другой человек на планете. Кстати, кое в чем ты даже круче – ты можешь заглядывать в будущее. Допустим, ты видишь только его обрывки и они являются помимо твоей воли, и тем не менее ты видишь будущее!

Уверенность и напор Холли произвели на Джима сильное впечатление.

– И откуда у меня взялись все эти сверхспособности?

– Я не знаю.

– Здесь выстроенная тобой теория начинает разваливаться.

– Она разваливается лишь потому, что у меня пока нет ответа, – раздраженно сказала Холли. – Желтый не перестает быть желтым только потому, что я понятия не имею, как человеческий глаз различает цвета. У тебя есть сила. Ты сам – эта сила. Не бог и не какой-нибудь инопланетянин, поселившийся на дне пруда.

Джим высвободил руки и посмотрел прямо перед собой на дорогу и на высохшие поля за ней. Казалось, он боится признать в себе невероятную силу. И боится, возможно, потому, что обладание такой силой накладывает большую ответственность, а он не был уверен, что вынесет ее груз.

Холли почувствовала, что Джим стыдится своей болезни и поэтому больше не может смотреть ей в глаза. Джим был так стоек, так силен и так гордился этим, что не готов был мириться даже с мыслью о своей слабости. В жизни, которую он для себя выстроил, больше всего ценились сила воли и независимость – добродетели человека, обрекшего себя на добровольное одиночество. Он был словно монах, которому, кроме общения с богом, ничего не нужно. А теперь кто-то утверждает, что его решение стать несгибаемым человеком и одиночкой – не осознанный выбор, а отчаянная попытка совладать с психическим расстройством, грозившим просто-напросто его уничтожить. Хуже того – что его зацикленность на самоконтроле и привела к тому, что он пересек границы разумного.

Холли вспомнила последнее послание, появившееся в блокноте.

Я ИДУ. ТЫ УМРЕШЬ.

Она надавила на педаль газа.

– Куда мы едем? – спросил Джим.

Холли вырулила на дорогу и повернула в сторону Нью-Свенборга.

– Ты был обычным ребенком? – вместо ответа спросила она.

– Да, – отрывисто и слишком уж быстро сказал Джим.

– И никаких признаков, что ты особенный или…

– Дьявол, Холли, ничего такого!

Джим занервничал, у него затряслись руки, и, заметив это, Холли поняла, что подобралась ближе к правде. Он был одаренным и в определенном смысле особенным ребенком. Теперь, когда она об этом напомнила, он увидел, откуда проросла его сила, просто не хотел этого признавать. Отрицание – его защита.

– Что ты сейчас вспомнил? – спросила Холли.

– Ничего.

– Перестань, Джим.

– Правда ничего.

Холли не приходил на ум следующий вопрос ее интервью, и она просто сказала:

– Все это правда. У тебя есть дар. У тебя, а не у какого-то инопланетянина.

Что бы Джим ни вспомнил, пусть он даже не хотел делиться с Холли, воспоминания, похоже, поколебали его защиту.

– Я не знаю, – сказал он.

– Но это так.

– Может быть.