Холодный путь к старости

– Вы полностью знаете суть дела? – с изрядной долей сомнения переспросил Гриша. – Если нет, то почитайте. Слухи – пустой треп, тут документы.

Он протянул Алику пачку документов, прочитать которую в машине за короткое время было невозможно. Менты потянулись за сигаретами.

– Я могу эти бумаги взять с собой? – спросил Алик.

– Да, – ответил Кабановский-старший.

– Мы отдадим вам материалы только в том случае, если вы будете работать над статьей, – дополнил Гриша. – Если будет судебный процесс, то вам придется предоставлять доказательства.

– Дело настолько серьезное? – спросил Алик.

– Речь идет о контракте на два миллиона долларов, – сказал Гриша.

– Мы вам даем подтверждающие документы… – дополнил Кабановский-старший. – Там и про Тыренко, и про бензин, и про ковровое покрытие.

– А Тыренко тут при чем? – спросил Алик, потому что Тыренко он знал до этого только с положительной стороны как решительного человека, перестрелявшего из охотничьего ружья стаю бездомных собак, оккупировавших его подъезд.

– Они все совместно делают, – сказал Кабановский-старший. – Тыренко, как мне сказали, забрал домой все указанное в списке арестованного имущества. А по машинам там очень и очень.

– Но это дело – старая история, – разочаровался Алик, увидев на бумагах дату пятилетней давности.

– Там есть и новая история, – обнадежил Гриша. – И она по своей сути один в один со старой. Деньги ушли, а куда?..

– Я хотел передать японские джипы, арестованные на газоперерабатывающем заводе, в администрацию, – объяснял Кабановский-старший. – А они задаром пошли…

Тем временем Алик листал документы и нашел довольно свежие. Дело обещало быть интересным. «Статья, отгроханная на этих свидетельствах, вызовет большой читательский интерес и может привести к снятию руководства налоговой полиции, – размышлял Алик. – Это же бумажная бомба с атомным зарядом под зданием целой силовой структуры. Надо браться, но обязательно прикрыть информаторов. Их же с работы выгонят».

– Про вас, естественно, молчок, – предложил Алик. – Бумаги пришли письмом в редакцию. Пойдет?

– Можно так, – согласился Кабановский-старший. – Нас действительно не надо упоминать. Мы свое слово скажем. Чуть позже. Смотрите. Вот «Волги» поскупали – по пять пятьсот, по шесть. Обнаглели, но эту бумагу я пока оставлю себе.

– Прекращение уголовного дела в связи с амнистией или с изменением обстановки, как это было с Ворованем, – обстоятельство нереабилитирующее, – добавил Гриша. – Человек виновен. Он не может работать в любых правоохранительных органах…

«Таких, как Воровань, в России много», – подумал Алик, тем временем Гриша продолжал:

–…Его должны были бы по представлению прокурора уволить из органов налоговой полиции. Но город маленький, и все начальство – друзья и знакомые. Прокурор не написал, проверяющим, как говорится, «до лампочки»: работает и пусть себе работает. Все знают, но никто не возмущается, потому что связаны. Однако Воровань не обжаловал постановление о прекращении уголовного дела в связи с изменением обстановки. Значит, признает вину.

– М-да. Я заходил к Хмырю насчет этих бумаг. Спрашивал, – сказал Алик, вспомнив встречу со следователем, передавшим ему компромат на Кабановского-старшего, который сейчас сидел напротив него и в свою очередь предоставлял компромат на руководство.

Алик понял, что в коллективе налоговой полиции шла борьба и его хотели использовать. Но разве профессия журналиста не предполагает использования? Вопрос состоял в том, кому разрешить собой пользоваться и на каких условиях? Бумаги уголовного дела, обвинявшие в мошенничестве человека, руководящего целой структурой – это не сомнительный липовый диплом Кабановского-старшего – рядового сотрудника, от которого вреда-то с мелкую занозу…

– Хмырь до этих бумаг не доберется, – сказал Гриша.

– Тут столько труда и энергии вложено, – добавил Кабановский-старший.

– Смотрите, как они арестованную технику продают, – продолжил рассказ Гриша. – Она потеряла балансовую стоимость, списана, но вполне работоспособна. Они берут эту технику, продают в какую-то фирму. Фирма указывает в бумагах какую-то сумму для налоговой полиции, допустим десять тысяч, но фактически наличными платит двести тысяч. Сто девяносто тысяч уходит в чей-то карман. Так продан шестидесятитонный трактор «Камацу», а там только железа в виде лома на эти десять тысяч. И фирму-покупателя не напряжешь. Может, ей трактор до зарезу нужен…

– Никто не расскажет, – засомневался Алик.

– Почему? Не все люди мирно живут. Всегда есть недовольные, – сказал Гриша и продолжил. – Вот видите, кто проводил оценку имущества. Обыкновенный предприниматель.

– Действительный член Российского общества оценщиков, – прочитал Алик.

– Можно написать что угодно, хоть членистоногий вычлененный двучлен, – резко оборвал журналиста Гриша. – Почему ему отданы права по оценке имущества, если есть специальные муниципальные службы? Подобные бумаги не каждый день вам попадают. Может, только один раз в жизни. О нас не упоминайте. Нам еще долго воевать, поэтому афиша не нужна. Если что, сами позвоним…

***