Холодный путь к старости

– Не говори чушь, – воспротивился Сапа. – Каждый достоин своей судьбы. Говорят, что главное в человеке – Душа. Но если посмотреть, как большинство живет и чем интересуется, то кажется: исчезни проблемы с добычей денег, пищи, одежды, то это большинство благополучно сошло бы с ума или умерло. Им ничего, кроме личного, не надо, а ты – «больно думать». Ради кого? Их надо использовать, а не сочувствовать им.

– С одной стороны, я вас понимаю, – сказал Алик. – Социалистическая революция выпустила российскую благородную кровь, часть слили в могилы, часть расплескали по миру. Сталинские репрессии еще раз вычистили нацию от совести и активности. Тех, кто остался из честных и сильных, выбила война: они же первыми шли в атаку. А сегодня ищем честности, справедливости среди оставшейся некондиции – там, где честности и справедливости быть не может. Где тот бычок-производитель, который осеменит нацию высокими чувствами? И мы с вами из этой же плеяды оставшихся…

– В этом ты прав, – согласился Сапа. – Я недавно понял ленинское высказывание: учиться, учиться и еще раз учиться. Человек есть продукт образования и воспитания. После социалистической революции духовность утеряна, убита, и этот пробел можно закрыть только дополнительным образованием. Хотя образование никогда не заменит воспитания.

– Я иной раз думаю, как жить дальше в нашей стране, – продолжил Алик. – Жить по юридическим нормам можно только в том обществе, где действуют этические и нравственные нормы, подкрепленные единением людей при необходимости защиты этих духовных устоев. В противном случае закон становится игрушкой в руках сильных мира сего, дышло которого можно повернуть в любую сторону.

– Что-то мы запозднились, – сказал Сапа, глянув на кухонные часы, вмонтированные в навесной шкафчик. – Давай-ка домой. Хватит о политике, пора сны смотреть. Мне тоже завтра рано вставать.

ВЕЩИЙ СОН

«Безверие, как и вера, не спасают как от невзгод, так и от смерти»

…Маленький рыжевато-серый любвеобильный кобелек Кузя пришел домой подранный. Слипшаяся, обслюнявленная окровавленная шерсть торчала клочками. Он обессилено упал возле входной двери на тряпку, о которую вытирали ноги, и заскулил. Заскулила и душа Алика, переместившаяся на время сна в тело неудачливого кобелька. Кузя стал жертвой любви: не на ту собачку посягнул…

Драли его Василек, дворняга страхового агента, Зубак, бульдожек сослуживца Алика, множество мелких учительских шавок во главе с пудельком Хмарой, взбалмошный развратный доберман редактора газеты Мойся, снюхавшийся с бультерьером начальника налоговой полиции по кличке Шварц. Возглавляла кампанию овчарка мэра города – Горгона. Она распределяла роли и очередность так, чтобы каждой челюсти достался кусок нетронутого Кузиного тельца.

Безобразие стало возможным, потому что холеных домашних собак начальственные хозяева выпускали на прогулки без намордника, а народ хоть анонимно шептался, не одобрял, но в открытую предпочитал не вмешиваться, выказывать равнодушие, спокойствие и даже одобрение, потому что собака есть собака: хозяин моргнет – она возьмет да укусит. А куда жаловаться, коли хозяин-барин? Таков был общественный этикет маленького нефтяного города. Вот хорошо откормленные домашние собаки и стали сплачиваться в организованные стаи, составившие собачью власть в маленьком нефтяном городе.

Первым покусал Кузю дворняга Василек. Он забрался на самый крупный сугроб маленького нефтяного города, являвшийся местом паломничества всех хозяйских собак, отчего удивлял народ яркими цветными разводами, и пробрехал речь, содержание которой подсказала Горгона. Все пролаянное на человеческий язык можно было перевести примерно следующим образом:

– Кузе при старом вожаке давали костей и мяса, сколь нам никогда, и мне думается: он задумал сместить нашу уважаемую овчарку с поста вожака. Скандально метит ее территорию, а недавно слишком озорно облаял. Почему он такой храбрый? Открою секрет: за ним стоят большие стаи. Он опасен, приведет в город другую правящую свору. Посмотрите на его привычки: ест из разных рук.

Затем на сугроб забрался бульдожек Зубак:

– Хоть его хозяин работает вместе с моим, но коли все станут его драть, то и я не откажусь. Считаю, что стайные интересы важнее личных, и так считает каждая собака в нашей редакции… Гав, гав…

Кузя стоял в отдалении и слушал. Каждый из тех, кто брехал, подходил к нему и кусал. Как бывает во сне, на ногах жертвы словно пудовые гири повисли, и Кузя не мог убежать, хоть и старался изо всех сил.

Хмара, обладательница медалей, наслушалась от своей хозяйки литературных речей и, поднявшись на цветной сугроб, протявкала замысловато: