Холодный путь к старости

Матушка позвонила Алику вечером, тон у нее был радостно-покровительственный:

– Поздравляю, поздравляю. Хорошо вы главного врача уели, что он удобно устроился: руководит всей поликлиникой маленького нефтяного города и личной аптечной сетью. Больной город ему выгоден.

– Мне тоже досталось на орехи, – пожаловался Алик.

– Уж как меня власть гоняла, так никого, – ревностно отобрала оппозиционное первенство Матушка. – Чего я только не наслушалась за свою депутатскую жизнь. На испуг брали. В машину сверток подбрасывали, вроде как бомбу.

– Скажу честно, я сильно сомневался, что меня выберут, а тут первое место. И главный врач позади и начальник Управления образования. Необычно, – сказал Алик. – Мы с детства заучили, что не место красит человека, а человек место. Но когда дело доходит до выбора, то почему-то большинство избирателей голосует за высокую должность, нежели за человека, известного своим трудом, своими взглядами. Я ожидал, что, как обычно, в депутаты пробьется начальник, то есть – главный врач.

– Меня благодарите, – застолбила белое историческое пятно Матушка. – Я всех своих знакомых агитировала за вас. У избирательного участка стояла и всех за вас. Спрашивают меня: «Вы за наших начальников?». Я говорю: «Нет. Ни в коем случае. Голосуйте только за Алика».

– Такие, как они, во власть идут не для того, чтобы работать на народ, а преследуя личные цели. Кому-то необходим статус юридической неприкосновенности, кому-то надо защитить себя от увольнения, кто-то идет, чтобы иметь возможность заглянуть в казну, – зафилософствовал Алик. – Во всех случаях избирателю надо иметь в виду, что затраты, вложенные кандидатом в выборы, должны чем-то компенсироваться: деньгами, славой, карьерным ростом, удовлетворением личных амбиций… Людям всегда надо оценивать не обещания, а личный интерес кандидата, насколько он может быть им полезен.

– Люди, ох, люди! Как плохо живут! Их даже сложно в чем-то винить, – произнесла Матушка. – Но давайте лучше встретимся и поговорим, а то телефоны сейчас ненадежны. Все прослушивается…

– Да бог с вами. Кому нужны наши разговоры? – удивился Алик. – Сапа помешался на слежке и прослушке. Вы, Матушка, туда же.

– Понимаю ваше недоверие, понимаю, – ответила Матушка. – Поработайте с мое. Кругом датчики. Даже в зубах. Что телефоны!? Мне один компетентный человек об этом сказал: Харева, заведующая детским садом. Вы ее знаете. Вам надо к нам присоединяться. Хороший у нас блок получится. Вы бы мне помогли статьями в избирательной кампании.

– Конечно, – без энтузиазма ответил Алик. – Мне нравится ваша народная позиция.

– Вот и давайте встретимся, поговорим, а по телефону хватит, – завершила разговор Матушка. – Запомните: полностью открытая политика или позиция не оставляет живительной тени, где может скрыться удача…

БЕЗОТВЕТЧИНА

«Стучать можно и по камню, и по стене, и по голове, но это не значит, что вам откроют»

Пока чиновники маленького нефтяного города тратили свое рабочее время на разработку операций по уничтожению беспокойного журналиста, работники предприятий, имущество которых арестовала налоговая полиция, безрезультатно искали у тех же чиновников правозащитную помощь и сочиняли письма прокурору.

Они собирались кучками в сумрачном из-за отсутствия средств на электроэнергию кабинете начальника, ставили в центр стола емкую бутыль водки, на которую, при любом безденежье, как ни странно это, деньги всегда находились, располагали вокруг нее принесенные из дома сало, хлеб, соленые и маринованные грибочки, которыми богаты сосновые леса вокруг маленького нефтяного города, и начинали. Происходило это примерно так.

«Уважаемый Сергей Борисович! Просим вас…» – выводила первую фразу на бумаге ручка начальника.

– Постойте, перед «просим» поставьте «убедительно», – просил заместитель, еще не потерявший прежней упитанности, но в глазах которого поселилась всем заметная растерянность и неуверенность.

– Зачем? – озлобленно спрашивал начальник, огорчавшийся еще и потому, что придется израсходовать лишний лист бумаги.

– «Убедительно просим» убедительнее выглядит, как мне кажется, – объяснял заместитель.

– Какая, блин, разница? – спрашивал начальник.

– Владимирыч, поставь «убедительно», действительно настойчивее просьба получается, – говорили окружающие.

«Уважаемый Сергей Борисович! Убедительно просим вас приостановить изъятие…» – выводила ручка начальника на новом листе бумаги.

– Ну что, по первой? За хорошее убеждающее начинание! – предлагал кто-то.

Пили, не чокаясь, и так быстро, что человек, отвернувшийся на мгновенье, подумал бы, что и не наливали.

– Постой, а вдруг он не может «приостановить», – говорил заместитель, в глазах которого вдруг появлялась блеска оживления. – Давай помягче: «оказать содействие в приостановке»…

Бутылка пустела – бумага пестрела. Осторожными шажками, как путешествие по ненадежному льду, сочинялось вполне тривиальное формальное письмо: