Холст

«Ладно. Что уж поделаешь. Беги на свою работу, корми семью», – растекшись в улыбке, нежно сказала Мария, подтягивая сползающее с ее вздымающейся груди белоснежное одеяло, в которое она укутала себя. Сергей остановил машину на обочине, в том самом месте, в котором остановка и стоянка была запрещена.

– Все, я тут. Вы еще здесь?

– Да, тут. Ты за рулем, что ли? – озабочено спросил прокурор. Он пытался вслушаться в доносящиеся в телефон звуки.

– Был. Я уже остановился. Не говорю по телефону, когда я за рулем и когда везу пассажиров. Такие вот правила.

– Скажу тебе, что это замечательные правила. Было у меня пару уголовных дел со смертельным исходом. Один водитель сшиб пешехода, не заметил его, пока разговаривал по телефону. Другой…. Не будем о моих делах. Вернемся к эскизам!

– Я начал писать для вас картину. Пока работаю карандашом над эскизом, отрабатываю сюжетную линию. Вам это о чем-то говорит? – Сергей, как филин, вертел головой. То посмотрит в заднее окно, то в боковые зеркала, то всматривается вдаль через лобовое стекло.

– Значит, еще рано спрашивать о картине, – иронично ответил Мансур.

– Могу я задать вам вопрос по вашей специализации? – неуверенность переполняла Сергея, в его голосе чувствовалась застенчивость, – вам это ничего стоить не будет.

– Сергей, брось ты это. Сказал «а», говори «б». Чем смогу, как говорится, – Мансур проследовал к себе за стол. В силу привычки он взял в руки ручку и достал из шкафчика белый лист бумаги, – Ну, так что, чем могу помочь?

– В общем, ко мне по ночам повадился во двор ночной посетитель. Так мы его с соседом назвали.

– Преступник он, – грубым голосом поправил его прокурор, – а вы ему дали романтичное название. Тут нет ничего романтичного, только уголовное.

– Хорошо, преступник. На днях с соседом пытались его изловить. Устроили ночью засаду. Но он не объявился. Я точно знаю, что он по ночам захаживает ко мне во двор, залазит в подполье. И непонятно, что он еще делает у меня в хозяйстве. Вот я и подумал, может, вы мне что-то порекомендуете, посоветуете. Как мне поступить в этой ситуации?

– Даже интересно стало. Чем это у тебя можно поживиться? – рассмеялся в трубку прокурор.

– В подполье у меня карти…

– Ладно, это риторический вопрос, – уже серьезным тоном перебил Сергея Мансур.– Знакомая ситуация. В этом я тебе помогу. Итак, слушай внимательно. Во-первых, больше не пробуйте самостоятельно устраивать слежку. Преступник может быть вооружен и опасен.

– Да, так же мне говорит мой друг-спасатель.

– Спасатель, это почти военный человек, он знает, что говорит. Итак, во-вторых, проверьте пропажу вещей. Если нет пропажи, то в полицию не обращайтесь. Ваше заявление не примут. Ваши догадки никого не заинтересуют. Только зря время потеряете на протоколы. Понимаешь, Серега, органы полиции тоже не виноваты. Их можно понять, они действуют по регламенту, который должны соблюдать. Если они хоть немного отойдут от него, то сразу им по шапке надают вплоть до увольнения из органов, –Мансур стал внимательно прислушиваться, сильно прижимая к уху телефон. Он хотел было продолжить свое повествование и, даже успел произнести:«Во вторых…»

Но прокурора перебил громкий, дребезжащий металлический хлопок. От этого резкого звука он моргнул, словно перед его носом со всей дури захлопнули дверь. Перед самым хлопком, доли секунды в телефоне слышалось жужжание проезжавших мимо машин. После, прокурор уже ничего не слышал. Да и, собственно, он не мог что-то услышать.– Серега, ты здесь? Алло, алло – обеспокоенно спрашивал он. Прокурор несколько раз отводил от уха телефон, вглядывался в экран, проверяя, есть ли связь, установлено ли соединение. После он опять прикладывал телефон к уху и продолжал:«Алло, алло, Серега», – прокурор не сбрасывал вызов. Он продолжал вслушиваться.

Не успела секундная стрелка на наручных часах прокурора закончить второй оборот, раздалась глухая барабанная дробь, словно в приемной помощница Елена Александровна барабанила пальцами по своему столу. Толи в силу армейской привычки, толи в силу наработанной внимательности к мелочам за время прокурорской службы, Мансур насчитал семь барабанных партий. После, прогремели раскаты грома на фоне появившегося истошного, душераздирающего крика отчаянья.

Как это бывает обычно? Вначале крупные капли дождя барабанят по лужам. На фоне дождевой музыки раздается канонада пушечных выстрелов. А под фанфары из ослепительных, ярких вспышек раздается финальный раскат, который вобрал в себя всю мощь своих предшественников, затмив собой все, что когда-либо звучало до него. За последовавшей тишиной прокурор услышал недолгое жужжание проезжающих машин и после, звонкий щелчок и последовавший за ним хлопок закрывшейся двери.