Хонас и розовый кит

Он перечислил некоторые из четырехсот семидесяти волшебных свойств, которыми обладал сувенир. Копилку она оплодотворит деньгами, а бесплодной женщине поможет зачать тройню. Она исцеляет от гайморита, геморроя, заражения крови и заворота кишок. Импотенту поможет поднять упавшее знамя, а сильным мира сего придаст свойства сатира. Кроме того, она будет охранять дом от незаконнорожденных детей и продавцов энциклопедий.

Этой ночью Талия, следуя советам из сопровождавшей пирамиду брошюры, поставила ее под брачное ложе. Она расположила ее по линии север – юг, в гармонии с положением Сириуса и Венеры. Силы любви призваны. Судя по ее томному голосу, стимулирование этими космическими афродизиаками для нее было излишним. Прилив лунной энергии она собиралась обрушить на меня. Но из-за плохого настроения я разрушил ее замысел беседой. Я обвинил ее в пособничестве родителям.

– Вы все сговорились, чтобы выкорчевать меня из лицея. Должно быть, вы воспользовались связями в Ла-Пасе. Теперь ты довольна? Добилась своего?

– Не будь несправедлив. Считаешь, мы способны на такую подлость? У тебя есть доказательства?

– Для меня очевидность заключается в отсутствии доказательств. Вам меня не обмануть. Запомни, я не стану играть по вашим правилам. Не обольщайся и не жди, что я соглашусь работать в банке.

Ночь мы проспали под прямым пирамидальным излучением. На следующий день я встал с кровати с горьким вкусом во рту. Талия поприветствовала меня убийственным предменструальным взглядом. Я выбросил пирамиду в мусор.

Первое занятие по фотографии было назначено на четыре часа. Я приехал в шесть. Я предполагал, что Хулия не придет. И поскольку мне не нравится высиживать собственные яйца, пока другие плюют на договоренности, я не явился на встречу. Терпеть не могу необязательных людей. Чтобы не злиться по пустякам, я не являюсь на встречи с ними.

Я зашел в студию. Андрес Таназаки, мой сотрудник, извинялся перед клиентом за задержку заказа.

– Сегодня заходила ваша свояченица, – сообщил он мне. – Она пришла в бешенство, не застав вас. У нее взрывной характер… Она попросила передать, чтобы вы засунули себе свои славные уроки фотографии, куда вздумается. Я ничего не понял.

Для меня послание было предельно ясным. Я зашел в кабинет и взял трубку телефона. Пока я набирал номер, Андрес в приемной выслушивал претензии другого клиента. Он отдал ему чужие фотографии. Мужчина заказал снимки с детского чаепития, а получил серию порнографических картинок. В конце концов он успокоился и вполне удовлетворился заменой. Андрес вырвал у него из рук эротические фотокарточки и вернул ему первоначальный заказ; держу пари, что голая девушка на фотографиях была его подружкой.

Трубку взяла сама Хулия.

– Ненавижу извинения по телефону, – сказала она.

– Не переживай. Я не стану требовать, чтобы ты оправдывалась за отсутствие терпения. Тебе нужно было подождать меня пятнадцать минут, – парировал я.

– Я целый час выслушивала комплименты твоего китайца.

– Японца, если быть точным.

– Будь он хоть вьетнамцем или корейцем, его комплименты были пресными и безвкусными, как их сладости из риса.

– Я передам ему, чтобы подбирал слова поострее, – пообещал я.

– Жду твоих извинений за прогул, – сказала она прямо.

– Я не пришел, потому что я думал, что ты не явишься. Ненавижу оставаться в дураках. Теперь, после того как ты продемонстрировала свою пунктуальность, я обязательно буду приходить.

– Знаешь, Хонас, как называется такая подозрительность?

– Реализм. Самолюбие.

– Она называется паранойя. Параноики всегда делают шаг назад, им кажется, что все вокруг к ним враждебно настроены.

– Ты изучаешь ветеринарию или психологию?

– Ветеринарию, нас учат иметь дело с такими, как ты.

На следующий день мы начали занятия. Было жалко проводить всю вторую половину дня в заточением в студии. Потерю драгоценного летнего времени Хулия компенсировала горячим желанием учиться и неуемным энтузиазмом. Меня забавляло происходящее. Я разобрал для нее фотоаппарат и рассказал о его электронной анатомии, функциях. «Это искусственный глаз, который улавливает изображение», – объяснял я. И старался очаровать ее светописью. Рисунок карандашами из света – дал я определение фотографии. Андрес, вошедший в этот момент в комнату, скептически улыбнулся. Он прерывал нас безо всякой на то причины. Когда я осознал его претензии на Хулию, то строго запретил вторгаться в кабинет без спросу.

– Не будь с ним суров. Ты мне напоминаешь папу, – сказала Хулия.

– Этот китаеза может и заревновать, – объяснил я.

– Заревновать кого?

– Тебя, меня, не важно кого. Раз у него есть свой кабинет, то нечего соваться в мой.

Ноги Хулии были настоящим соблазном. Не проходило и пяти минут, чтобы я украдкой не любовался ими. В то время как мои глаза ползли по ним вверх, кровь по всему телу испарялась, и я за секунду высыхал изнутри, словно виноградина, ставшая изюмом. В конце восхождения я горевал, что мои глаза не снабжены лазерами, которые позволили бы заглянуть глубже. Но впереди и без того угадывалось влажное приветливое ущелье.