Хонас и розовый кит

Никому в голову не пришла бы мысль, что во времена экономической дизентерии, когда третий мир сучит лапами, кто-то позволяет себе быть безработным. Мое блаженное безделье было греховным. Семья, общество, десять заповедей, небесный хор призывали откликнуться на увольнение скорбью дождевого червя, оказавшегося в песке. Мое положение осложнялось тем, что всем вокруг чудилось, будто я тоскую, потеряв работу. И они спешили найти противоядие: занятие. К счастью, слухи о банкротстве Патрокла подорвали готовность многих его друзей взять меня на работу.

В итоге, спустя четыре недели, семейство Дель Пасо-и-Тронкосо, устав бросаться не дававшими всходов обещаниями найти мне работу, определило меня в штат сотрудников офиса Иры – Центра помощи нуждающимся. Мне отвели ту же роль в организационной иерархии, что и в банке – должность юрисконсульта. Это название успело превратиться в универсальное слово, которым обозначали все, начиная с синекур и заканчивая исполнением самых ответственных заданий. Уже одно перечисление обязанностей обещало сложности, не считая пригревшегося в гнезде другого юриста, который встретил меня, оскалив зубы в приступе профессиональной ревности.

– Это заведение – настоящий рай. Не понимаю, почему Талия, будучи социальным работником, не соглашается трудиться вместе со мной, а предпочитает увядать в своей никчемной конторе, – заметила первым делом моя теща.

Помню, в тот день, когда я заключил трудовой договор, Ира была в приподнято-горделивом настроении, следовательно, я начал работать в ее центре до поездки Хулии в США.

Отъезд Хулии был косвенным следствием чрезмерного любопытства Иры. Роясь в вещах дочери, она обнаружила альбом с презервативами. Какое разочарование! У Хулии склонность к сексуальным извращениям. Ира не могла понять, почему ее младшенькая коллекционирует не лепестки роз или фигурки танцовщиц фламенко, которыми она увлекалась в подростковом возрасте, ну хотя бы марки, как сын кузины Кло, очкарик. Будучи современной матерью, Ира сходила на прием к сексологу, низенькому человеку с выдающимся носом, который, гнусавя, предположил, что коллекция презервативов вряд ли свидетельствует о неразборчивости девушки, это, скорее, игрушки, помогающие ей преодолеть обычный девичий страх перед настоящим пенисом. Чтобы побороть неприязнь, ей предлагалось продемонстрировать несколько пластиковых пенисов, она осмелеет и перейдет на реальные фаллосы. Ира забыла оплатить консультацию. Дома она спросила у дочери:

– Почему ты коллекционируешь презервативы?

– Потому что они дешевле кукол, меньше по размеру, и их легче хранить, – ответила девушка.

Удовлетворившись ответом дочери, Ира увеличила ее карманные расходы и спустя пару дней предложила отправиться в США подучить английский.

– Зачем мне английский?

– Французский вышел из моды, русский под запретом из идеологических соображений. Если же думать о корнях, то академий кечуа или гуарани [31] не существует.

Моя теща была утонченной натурой, которую, однако, больше ценили за красоту, чем за изящество. Она заблуждалась, когда объясняла свой общественный успех хорошими манерами. На внешность ставки она не делала, поскольку менялась в зависимости от условий. Сегодня она предстанет элегантной дамой, завтра – знающей жизнь плутовкой. Издалека она излучала чувственную недоступность обнаженной скульптуры. Вблизи грациозность превращала ее в простую приятную женщину, которую хотелось ущипнуть, как спелый плод манго, но никто не смел реализовать намерение, поскольку ее ясный холодный взгляд подвергал цензуре любые действия собеседника. На ее лице часто выступала испарина. «Моя кожа моложе меня на десять лет», – любила она повторять, хотя годы ей никто не прибавлял. Однако со стороны она казалась женщиной, находящейся в непростом возрасте. Окружающие подозревали, что вследствие возрастного кризиса она будет флиртовать со всяким приблизившимся к ней молодым человеком. Ира их разочаровывала. Ко взрослым мужчинам она демонстрировала безразличие, с детьми и стариками заигрывала, как изнеженная кошка.

Флорес, другой юрисконсульт, поначалу столбенел при виде Иры. В течение рабочего дня он заходил к ней в кабинет так часто, что Ира наконец обратила на него внимание. «Доктор Флорес, вам так нравится этот кабинет, что я готова вам его уступить. Не хотите поменяться?» Ира его презирала, поэтому не упускала возможности раскритиковать его работу и разнести в пух и прах его мнение. Флорес же выслушивал замечания с наслаждением, для него любое слово Иры было драгоценно.