Хонас и розовый кит

«Я устала от пустых слов. Сегодня я взяла страницу письма и прижала его к своему мокрому влагалищу. Я кончила на бумагу, и на ней остался след моего оргазма – это влажное пятнышко. Не хочешь лизнуть его? Жаль, что, прибыв к тебе, оно высохнет. Эта капля, к сожалению, единственный способ моей киски выразиться. У нее нет языка, чтобы сказать, как она по тебе тоскует».

В следующем письме:

«Я веду себя неприлично. Мне надоело писать наивные фразы. Меня одолевают безумные желания: я хочу выбежать на улицу с факелом и броситься на поиски самого большого на свете члена. Переспать с дьяволом на черной мессе. Соблазнить голубого. Опубликовать свои эротические мемуары, предисловие к которым напишет мама».

Я ответил:

«Я рад, что ты чувствуешь себя раскованно. К тебе вернулись твои знания и умения. Мне тоже наскучили глупые сантименты».

Она заявила:

«Люблю твою штучку. Хочу взобраться на нее, как на обелиск. Я хочу, чтобы твоя штуковина поселилась во мне, заснула в моей матке, как зародыш с генетическим сбоем. И чтобы она там осталась навсегда, даря мне ощущение, будто я беременна, но не ребенком, а крепким пенисом, который меня никогда не покинет».

После такой резкой эрекции письма стали приходить реже.

Хонас: «Поздравляю, Хулия. Вижу, что ты шлешь мне все меньше писем, считаешь, что почти отделалась от меня».

Хулия: «Я не заметила, что писем стало меньше. Просто писать не о чем. От меня ускользают самые очевидные вещи. Вместо них возникают дурацкие идеи. Сегодня я, например, накрасила губы ярко-красной помадой. Я почувствовала себя роскошной грешницей и представила, каким возбуждающим получилось бы письмо, написанное губной помадой. Чтобы постичь его смысл тебе пришлось бы читать цвет, а не текст. Однако я отказалась от своей затеи, но подписала это письмо поцелуем… творю черт знает что».

Хонас: «Я понял, что прекратить страдать проще простого, потому что твое присутствие в моей голове просто выдумка. Достаточно стереть твой образ из сознания и начать жить с нуля».

Хулия: «Среди моих друзей в Майами появился парень из Боливии. Мне нравится легкость, с которой он сходится с людьми. При первом же разговоре он мне дал совет: “Хулия, прими решение: или наслаждайся пребыванием здесь, или возвращайся в Боливию. Но только не живи сердцем в одной стране, а телом в другой”. Редкая проницательность для парня. Как он догадался, в чем моя проблема?»

Наше общение практически сошло на нет, но я не умер, а, наоборот, воспрянул духом. Наши письма разжигали потухший костер страсти. Как и все ненастоящее, они были обречены исчезнуть с приходом ясности сознания. За иллюзией я разглядел правду: мы расстались много месяцев назад. Оставалось только обрубить пару ложных корней. В результате я практически перестал отвечать Хулии, и наша переписка свелась к минимуму – едва слышному звону колокольчика раз в две недели.

Сегодня воскресенье. Мы с Талией пришли на обед к ее родителям. Я потягиваю аперитив. От холодного бокала мерзнут кончики пальцев. Рядом Талия листает журнал об интерьере.

– Посмотри, какой красивый столовый гарнитур. Я покажу мебельщику эту модель, чтобы он сделал для нас такой же.

– Не покажешь, потому что это неразумно, – отвечаю я.

– Покупать столы и стулья неразумно?

– Гарнитура, который у нас дома, достаточно, им еще внуки будут пользоваться. Мы не можем позволить себе лишние расходы.

– Расходы? Слышать больше не могу об экономическом кризисе.

– Я говорю не о кризисе, Талия, я имею в виду твоего отца. Говорят, у него финансовые трудности. А он нам помогает оплачивать счета.

– Все это сплетни.

– Спроси у его сотрудников. Он им должен зарплату за прошлый месяц.

– Он забыл. Иногда он безголовый.

– В последний раз, когда нам подавали кофе в этом доме, слуга остановился напротив меня в ожидании чаевых.

– Не преувеличивай, Хонас.

– Возведение пирамиды приостановили, – продолжил я.

– Наверное, папа осознал, что был кандидатом на получение премии «архитектурное чудачество года».

– Остановка означает потерю миллионов. Недостроенная пирамида всего лишь куча никому не нужных камней.

– А если ее достроят, какую выгоду она нам принесет? Сдадим ее Тутанхамону?

– Я сейчас говорю не об исторических развалинах, а об экономических, – поправил я.

– Я понимаю, что ты собрался испортить мне настроение. Если ты будешь продолжать, у меня застучит в висках и закружится голова. Когда меня осмотрит врач, то скажет, что я здорова и у меня проблема психологического характера. Я окажусь в дурацком положении, покажусь ему истеричкой. Тебе придутся по душе шуточки в мой адрес… Вот уже чувствую тяжесть в голове. Если мне не станет лучше, вызови врача.

– Зачем приглашать врача, если у тебя симптомы психологического расстройства?

– Чтобы оказаться в дурацком положении, идиот, и чтобы все считали меня притворщицей.

– Тогда беру свои слова обратно. В этом доме никаких проблем нет.