Хонас и розовый кит

Все годы нашего с Талией брака я мечтал иметь в распоряжении заработанную самостоятельно, а не доставшуюся мне от тестя или его жены кругленькую сумму. Сумму, которая стала бы крыльями моей свободы. Капитал, который позволил бы мне перебиться первые пару месяцев после развода, на пороге эпохи, когда я покончу с григорианском календарем и запущу свою безумную систему отсчета времени. У меня были друзья с подобными фантазиями. Одни воплотили их в жизнь, другие до сих пор ждут, что найдут волшебные крылатые сандалии и улетят прочь. Я же не сомневался, что день, когда я сорву банк, непременно наступит. Я наверняка огорчусь, увидев страдания Талии. Чтобы свыкнуться с горькой развязкой, я упражнялся в представлении последствий, которые повлечет за собой мое решение. Талия неделями плачет навзрыд, окруженная врачами и близкими. Она в траурном платье, бледна, ее терзают воспоминания – болезненная хроника любви, от которой ей никогда не оправиться. В моем воображении она не искала мне замену, жила в печали и упрямо продолжала меня любить.

Разжившись долларами, я, вместо того чтобы сказать жене «чао, бамбино», сроднился с ней, как никогда прежде. Предпочитаю не объяснять парадокс. Однако, если вы потребуете разъяснить противоречие, я скажу, что дух мой обычно питается огоньком костра из сырых прутьев, разжечь который можно не десятью тысячами долларов, а сотней тысяч пучков розог. Пока меня сполна не обеспечат горючим, я продолжу идти рука об руку с супругой… Разумеется, такого рода аргументы несостоятельны, поскольку тот, кто решился покинуть дом, сбежит оттуда голым и счастливым.

Хотите более откровенное признание? Я не чувствую желания поскорее оставить ее. Я врос в ее жизнь, как секвойя. Я настолько глубоко пустил в ней корни, что пришлось бы их ампутировать, чтобы покинуть Талию. Я смирился с тысячелетним существованием рядом со своей женой. Как мудрый Прометей, я решил полюбить свои оковы. Я стал фаталистом. Склонил голову и слепо следовал своей судьбе.

Смирение поразило и другие сферы моей жизни, помогло осознать, что я потерял Хулию. Принятие разрыва, однако, не переросло в пожелание им с Григотой счастья. Кроме того, я не отрицаю, что сердце щемило, когда я видел ее в объятиях любимого. Однако эта картина не вызывала у меня сердечного приступа.

Конечно же, я продолжаю наблюдать за ней на расстоянии. И прихожу к выводу, что она спит со своим кавалером. Мое подозрение выросло из мелких признаков. Возвращаясь домой, она распространяла запах гениталий. С каждым днем Григота обнимал ее все увереннее, с сознанием дела, с которым эрудит листает свою зачитанную энциклопедию. И если Хулия еще и не кормила его откушенным яблоком, то ждать этого оставалось недолго. Я знаю ее настолько хорошо, что вижу все этапы ее любви наперед. Близится период, когда она испортит идиллию своими грязными рассказами. Григоте придется пройти комнату страха из эротических фантазий Хулии. Ничто не спасет его, например, от знакомства с эпизодом с солдатами. Обидно, конечно, что Григоте зарисовок из прошлого Хулии достанется больше, чем мне, поскольку к старым воспоминаниям прибавятся грязные подробности наших встреч. Она придумает мне другое имя, сделает из меня несуществующего человека и выставит на сцену в неузнаваемом образе. Я вижу, как она смакует непристойности, которым мы предавались.

Я также понимаю, что Хулия никогда не закончит ветеринарный факультет. За полгода до окончания университета она огорошит семью заявлением, что ошиблась в выборе профессии. Отец определит ее в руководители мелкой конторы, которую она неизбежно приведет к разорению. После краха она перейдет в разряд руководителей среднего звена.

Она последней среди подружек выйдет замуж. В брак она вступит с опозданием (лет в двадцать восемь), но с уверенностью в себе, которую испытывают те гонщики, что приходят к финишу позже остальных, оправдываясь неисправностью своих автомобилей.

Она свяжет свою судьбу с серьезным, зрелым, покладистым мужчиной. Она его не полюбит и в отсутствие страсти будет довольствоваться стабильностью семейных отношений. Готов поспорить, что она не выйдет замуж за Григоту, но до финала их отношений она успеет попить ему крови.

Предвижу, что она сделает один или несколько абортов. Она настолько беспечна, что прямой дорогой идет в кресло гинеколога. Я молюсь, чтобы она подыскала надежного врача, а не какого-нибудь мясника, который вынет ее внутренности… В общем, я не вижу знаков удачи в ее будущем. Однако успокаиваю себя мыслью, что она не осознает масштабов своего несчастья, так же как она не разглядела удачу, которая ей улыбалась в начале наших отношений.