Хонас и розовый кит

Антонио согласился, но не из-за уверенности, а из-за спешки. Он зевнул, скрепляя сделку своим разинутым ртом.

Спустя три дня Антонио позвонил в мою дверь. Он принес кожаный чемодан.

– Внутри этого саквояжа десять килограммов кокаина. Ты по земле отвезешь его в Сан-Паулу [37] и доставишь по адресу, который я тебе дам.

– А на самолете нельзя?

– По земле не так опасно.

К моему ужасу, чемодан был пуст. Он что, играл со мной?

– У него есть потайной отсек между кожей и подкладкой. Не ковыряйся в нем, все равно не найдешь.

Антонио купил мне билет на ферробус [38]. Дал денег на проезд, пообещав вручить еще пачку купюр по возвращении. Он удалялся на своей машине, в то время как я считал часы до начала своей экспедиции.

Глава XXVI

В канун моего отъезда Талии привиделось крушение ферробуса. Среди дымящихся обломков вагона она различила перемолотые фрагменты моего тела, картина сопровождалась музыкальным фоном из стонов умирающих. Жена попросила меня отложить поездку. Я не поддался на уговоры. Предсказание меня впечатлило, однако отступать было не по-мужски, и я тешил себя надеждой, что Талия накачает меня транквилизаторами и я опоздаю на поезд. Иллюзия. Она легко смирилась с неминуемым вдовством.

Я вкусил привилегий узника, приговоренного к смерти. Вечером, вместо последней трапезы, она предложила мне себя в качестве аперитива, главного блюда и десерта. Она оседлала меня, вцепившись когтями мне в бока. Ей хотелось навечно остаться в моей памяти с воинствующим лицом валькирии, раскрывшей крылья в порыве страсти. Близость смерти ее возбуждала, превращала в активную любовницу, постельную снайпершу.

Наскакавшись вдоволь, она склонила голову мне на грудь и сказала:

– Я не понимаю твоего интереса к бизнесу. Он тебя никогда не привлекал, и вдруг ты едешь в Сан-Паулу за образцами текстиля. Если собираешься посвятить себя коммерции, то делаешь ошибку, более того, ты всю жизнь транжирил. Ты игнорируешь свое призвание. Ты творческая натура, ты фотограф, и пока не реализуешь свои способности, будешь чувствовать себя неудачником.

– Один человек мне сказал то же самое.

– Быть не может. Никто не знает тебя лучше, чем я, даже твоя мать.

Тогда я ответил:

– Ну а если серьезно, ты и вправду говоришь то, о чем думаешь? Я, по-твоему, художник?

– Художник ли ты, Хонас?

– Ответь.

– Сначала признайся, дорогой, ты сам себя считаешь художником?

– Нет. Мне далеко до такого звания.

– Тогда какой я, по-твоему, должна дать ответ, если ты сам себе не смеешь в этом признаться?

Я захотел привезти ей подарок из Сан-Паулу.

Сначала на ум пришли бриллианты, потом кольца, золотые браслеты, после – идеи менее дорогих, но более трогательных сувениров. В итоге, поддавшись прагматизму, я дал себе обещание привезти ей зеленое, цвета зависти, платье. Я не сдержал его, потому что не добрался до Сан-Паулу. Меня задержали в Пуэрто-Суаресе [39], не дав перейти границу.

Я пал жертвой невезения. Оно шло на два шага впереди меня, готовое притаиться и подставить мне подножку, что и происходило на всем протяжении моего пути. Ферробус, отъезжавший по расписанию в шесть вечера, отправился после полуночи, опоздание сорвало мои планы пересечь границу без остановки. Достойного пристанища я не нашел. Пришлось ночевать в самой отвратительной деревенской гостинице, которая легко могла бы претендовать на звание самого мерзкого свинарника третьего мира. В моей комнате энергично размножались малярийные комары, пауки, блохи и клопы. Приток свежей крови постояльцев был залогом выживания этого зоопарка.

Ранним утром явились агенты наркоконтроля, чтобы повязать меня. Они встали позже постояльцев гостиницы, которые опередили солнце и шумно умывались во внутреннем дворике, ведя беседы, разбудившие меня и соседских петухов, единственных, у кого в округе глаза на тот момент еще не открылись.

Стражи закона вломились ко мне в комнату, выбив пинком дверь. Одеты они были в гражданское. Не будь эти четверо вооружены, их можно было бы принять за контрабандистов. Двое из них сжимали револьверы, другая парочка – ручные пулеметы. Ими командовал смуглый усатый толстяк, назвавшийся инспектором Хуаресом.

– Вы задержаны. Хотите сохранить зубы в целости? Тогда отдайте кокаин и доллары, – потребовал инспектор.

– Я турист.

– Не врите. Нам все о вас рассказали. Мы знаем, что вы аргентинец и везете ценный груз в Сан-Паулу.

– Я не аргентинец, – отрицал я, показывая паспорт.

Один из них взял мой документ вверх ногами. Не перевернув, он глянул на него и спрятал у себя в кармане. Остальные тем временем вытряхнули из чемодана мою одежду и вспороли брюхо матрасу, устлав соломенными внутренностями всю комнату. Они разорвали костюмы и куртки, чтобы обнаружить потайные отделения.

– Ничего нет, – доложил Фелипе, беззубый худой агент.

– Задержим его. В участке он нам все выложит, – предложил начальник.

– Вы не обнаружили улик, на основании которых меня можно арестовать. Я адвокат. Я знаю законы.