Хонас и розовый кит

– Заткнитесь. Я вас задерживаю за фальшивые документы. Что за наглость! Аргентинец с боливийским паспортом. Даже за менее значительные преступления дают пожизненное заключение.

Самый низкорослый агент предостерег шефа от ошибки. Аргентинский торговец, о котором сообщили на прошлой неделе, беспрепятственно уехал в Бразилию, поскольку в тот день полицейские не работали, отмечая день рождения Хуареса. В сегодняшней сводке речь шла о кудлатом боливийском адвокате.

– В чем моя ошибка, идиот? Разве не видно, что он и адвокат, и боливиец? – разозлившись, закричал инспектор Хуарес.

Надев на меня старые наручники с неисправными замками, они посадили меня в блестящий «лендровер». Мне приказали не шевелить руками, чтобы браслеты не упали на пол. Во внутреннем дворике светло, солнце обнажает скандальное происшествие. Крикливых, веселых полуголых постояльцев развлекает мое задержание.

В джипе низкорослый агент, севший слева от меня, прошептал:

– Ты влип по полной. Эти отморозки будут пытать тебя, пока не вырвут признание. Но я тебе помогу. Заплати мне двадцать тысяч, и я дам тебе сбежать.

– Двадцать тысяч крузейро? – спрашиваю я, имея в виду бразильские деньги, поскольку наша валюта не стоит ни гроша.

– Не смеши меня. Двадцать тысяч долларов.

– Мятые банкноты принимаешь? – спросил я.

В ответ получил слева удар в живот и потерял сознание. Когда пришел в себя, понял, что привязан к стулу. Меня слепит яркий свет. Фиолетовая лампа обжигает мне лицо. Рядом смутно различил стол с пустыми стаканами и графином воды. Шеф и Фелипе смотрят на меня с притворным состраданием.

– Я требую хабеас корпус [40], – тотчас выступил я в свою защиту.

– Что это? – спрашивает Хуарес у Фелипе.

– Должно быть, какие-то таблетки. Наверное, он болен и ему пора принимать лекарство. Помните того колумбийца с диабетом, который умер от отсутствия инкилина?

– Инсулина, идиот, – поправляет Суарес, с гордостью демонстрируя свою образованность. Он подходит ко мне и начинает отчитывать:

– Вы думаете, что находитесь в больнице? Не обольщайтесь, вы в агентстве по наркоконтролю, против вас серьезные обвинения.

– Я здоров, – ответил я.

– Тогда не просите лекарств.

– Вы подозреваете меня, не имея доказательств, – протестую я.

– Не имея доказательств? Что ж, да будет вам известно, что ваши сообщники вас выдали. Мне позвонили, чтобы я задержал вас до того, как груз пересечет границу. Нам известно, что вы везете сто тысяч долларов и наркотики. Отдайте кокаин по-хорошему, деньги не возьмем. Мы ведь не грабители.

– Заявляю о своей невиновности, – ответил я.

– Как ты думаешь, Фелипе, куда этот приятный молодой человек засунул наркотики?

– Подозреваю, он их проглотил. Сейчас модно заглатывать пластиковые контейнеры с кокаином.

В этот момент погас свет. Его отключили не из жалости к моей сетчатке, просто перегорела лампочка. Лица полицейских, темные и грязные, придвинулись ближе.

– Вы слышали, господин адвокат, что сказал Фелипе? У него нюх, его не проведешь.

Обращаясь к помощнику, он спросил:

– Что будем делать, чтобы проверить твое предположение?

– Отправим его на радиографию. Рентген покажет наркотики.

– Правильный ответ. Вижу, ты не спал, когда гринго из управления по борьбе с наркотиками рассказывал нам о своих хитростях. К сожалению, у нас здесь нет рентгена.

– Отсутствие техники не проблема, наоборот, это стимулирует воображение, заставляет нас импровизировать, – заявил Фелипе, кладя на стол мясницкий тесак. – И двух минут не пройдет, как я вспорю ему живот и достану наркотики. Зачем возиться со снимками, когда нет никаких сомнений? Помните, в прошлом месяце нам попался труп младенца, напичканный товаром?

Я ерзал на стуле, но не мог ослабить узел, меня связали крепче, чем жертвенного агнца.

– Не спешите. Есть другие варианты. Дайте мне выпить касторового масла, я проглочу его в один миг, выпью два литра, если прикажете. Или отвезите меня в город, поездку я оплачу. Я застрахован в Национальном фонде, рентген будет бесплатным. Если вы не доверяете фонду, отправимся в частую клинику… сделаем в цвете… вставим плакат с изображением моих внутренностей в рамку.

Они меня не слушали. Их не привлекают современные технологии, они предпочитают действовать по старинке. Они отвязали меня и, оголив живот, уложили на стол. Фелипе грубо и с азартом его ощупывал.

– Не трогайте меня. Я во всем признаюсь. Я наркоторговец. Наркотики спрятаны в чемодане. Под подкладкой находится секретное отделение.

Ножом, которым планировалось освежевать меня, они разрезали чемодан на кусочки и не обнаружили в нем ни грамма кокаина. Разочарованные, они смотрели на меня с ненавистью, когда зазвонил телефон. Шеф взял трубку, о чем-то говорил пару минут и объявил:

– Вы свободны. Мне только что сообщили, что донос на вас был шуткой.

– Шуткой?

– Приколом, от которого не рассмеялся бы и попугай. Вы думаете, правительство платит нам за просиживание штанов? Почему вы не заявили о своей невиновности сразу, а вынудили нас попотеть? Мы зарабатываем гроши и должны допрашивать всяких клоунов.