Хор больных детей. Скорбь ноября

В тюрьме они часто посещали Шэда. Он просыпался и обнаруживал себя голым, стоящим у решетки. Весь тюремный блок бодрствовал, но лишь молча глядел в полумрак. Даже арийцы и кореша не произносили ни слова. Джеффи О’Рурк утыкался лицом в подушку, забивался в угол койки и притворялся спящим.

Шэд так и не узнал, что говорил или делал, пока ходил во сне. Никто ему об этом не рассказывал, и какое-то время его сторонились. А мусульмане не оставляли попыток обратить его в свою веру, хоть он и был белым, заявляли, что у Мухаммеда и Аллаха есть на него планы.

Итак, это снова началось.

Он моргнул и понял, что стоит на заднем дворе миссис Райерсон и смотрит в светлеющее небо. Было примерно пять утра, судя по фиолетовому оттенку рассвета. Сквозь заросли доносился гул грузовиков, проносившихся по шоссе.

Шэд ждал, надеясь понять причину, по которой оказался здесь. В одной футболке и спортивных штанах. Он замерз. Ветер наполнял кроны деревьев над головой, ясени и дубы поводили плечами, листья слетали ему на колени. Трепавший заросли ветер заставлял Шэда поворачиваться то в одну, то в другую сторону. Его руки были разведены и развернуты ладонями вверх. Колени согнулись в готовности побежать или отскочить. Лучше и не придумаешь, когда не знаешь, с какой стороны нападут.

Если он кому-то нужен, он здесь. За ним по-прежнему наблюдали, его рассматривали, о нем размышляли. Он ощущал в ночи некоторую тревогу, но не был уверен, свою ли собственную.

Шэду захотелось заговорить, но он сдержался. Чем больше говоришь, тем сильнее враг. Вообрази семидесятилетнюю женщину, которая вылезает из постели, спускается по лестнице, проходит через кухню и с грохотом открывает сетчатую дверь, держа в руках чугунную сковородку.

Как будто у него мало забот.

Ноги онемели, по коже побежали мурашки. Он отступал шаг за шагом, гадая, сможет ли этим заставить горы сделать ответный ход.

Возможно, сработало. Шэд хотел вернуться в дом, но внезапно почувствовал себя ужасно уставшим. Конечности охватила странная слабость. Он ссутулился и присел под елью, а когда почувствовал себя бодрее, встал и направился обратно к дому. И почти у самой двери понял, что его тело осталось позади.

Шэд вернулся к дереву, а там его ждали мать и дьявол, оба они запыхались.

– Шэд?

Мама снова начала звать, словно его или ее самой там не было. Что будет, если он не ответит? Есть ли у него выбор? Уйдет ли она, наконец?

Рядом с ней стоял Ашторет, произошедший от древней финикийской богини плодородия Астарты, которая в своем мужском воплощении была учителем наук, хранителем тайн прошлого и будущего. Великим герцогом ада, командующим сорока легионами, одним из верховных демонов.

Ашторет ласково улыбнулся сквозь покрывавшие его лицо жуткие шрамы. Шэду потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где он видел дьявола раньше.

Татуировка на крестце Глайд Лувелл.

– Ну вот, – сказал Шэд.

Мама пыталась вслепую его нащупать. Красный дьявол отошел от нее и присел на корточки перед телом Шэда, которое по-прежнему лежало под деревом, выдохнул ему в лицо и что-то зашептал на ухо. Ашторет почти с раскаянием взглянул на приближавшегося Шэда, быстро договорил и встал.

Затем дьявол, одетый в лучший костюм начальника тюрьмы, шагнул вперед и поправил узел шелкового галстука. Шэд подумал, что стоит схватить мать и покончить со всем этим прямо сейчас. Проснуться, повернуться в сторону и отхаркаться кровью.

Ашторет заговорил голосом отца.

– Она хочет предупредить тебя.

– Она всегда так делает.

– Ты должен выслушать.

– Сомневаюсь.

Но в этом был еще один его недостаток. Шэд лелеял надежду, что призрак матери, которую он никогда не встречал, на самом деле ищет его и любит в своей нелепой манере. От мамы тебе никогда не освободиться.

Она блуждала среди зарослей, запутываясь в камфорных лаврах, кленах и акации. Медленно осознала, где стоит сын, оглянулась и протянула одну руку дьяволу, а другую – Шэду. Тот потер морщины на лбу и вздохнул. Мать уставилась куда-то ему за спину и произнесла:

– Сын?

– Я здесь, мама.

– Сынок?

– Я рядом с тобой. Я всегда рядом с тобой.

– Шэд?

– Да.

– О, привет.

– Привет, мама.

Ашторет сказал:

– Подойди ближе. Она хочет, чтобы ты подошел ближе.

– Умолкни, ты.

Дьявол Глайд Лувелл изобразил на лице разочарование:

– Поверь, ты хочешь услышать то, что я скажу.

– Правда?

Внезапно пришло осознание, все стало яснее и разумнее, будто он уже много раз читал об этом.

Вдохновитель одержимости демонами, особенно известный по делу монахинь французского городка Луден. В шестнадцатом веке они обвинили отца Урбена Грандье в нечестивых и порочных деяниях. После жестоких пыток Грандье сломанными руками написал признание и был сожжен на костре за общение с сатаной.

«Так вот какое руководство я получаю», – подумал Шэд.

Мать грустно улыбнулась, словно тоже хотела, чтобы все это закончилось как можно скорее. Хотела вцепиться в него, чтобы Шэд проснулся, продолжил жить своей жизнью и позволил ей вернуться в могилу. В этот раз он, казалось, интересовал ее еще меньше, чем несколько ночей назад.

– Шэд? Послушай, сынок.