Хорошая

Пару секунд Грейси терла щеку, а затем изо всех дала мне ответную пощечину. Я оказалась к ней не готова. Не думала, что у нее хватит смелости. Ее ладонь так больно ужалила меня, что на глазах сразу же выступили слезы.

— Ненавижу тебя, Кейденс! — хрипло провизжала она и ударила меня еще раз.

Не знаю, что именно дремало в моем сердце весь этот год, но это было уродливое, мстительное и злое чувство. И мне хотелось действовать соответственно ему. Мне хотелось быть настоящей чертовой сучкой.

Я подвигала нижней челюстью из стороны в сторону, выпуская на волю все слова, которые так и рвались наружу.

— Что? Так ты без ума от моего парня? — процедила я. — Все дело в этом?

— Очнись, — отрезала Грейси. — Ты чокнулась.

— Я чокнулась? — переспросила я. Я начала наступать на нее и прижала ее к машине. Грейси выглядела так, словно была готова ударить меня в третий раз, но видимо мое выражение лица заставило ее передумать. Она испугалась меня.

— Да это ты мечтаешь трахнуться с моим парнем.

Грейси рьяно замотала головой. Я видела, как из ее глаз снова потекли слезы, и, если бы я не превратилась в монстра, то они наверняка тронули бы меня.

— Ты завистливая сучка, которая хочет то, что есть у меня. Но, знаешь, что? Ты не получишь его. Ты ему не нравишься. Он ни за что не станет встречаться с такой как ты, — я нагнулась так близко к ней, что между нашими лицами осталось всего пара сантиметров.

— Он хочет меня. Он трахает меня, — ворковала я. — А ты будешь держать свой поганый рот на замке.

Грейси сделала глубокий вдох, как только я отступила.

— Кто ты? — прошептала она.

Я покачала головой, шокированная собственным отвратительным поведением.

— Не знаю.

***

— Рассказать ему? — спросила я Эйвери по телефону.

Волнение поедом ело меня. Смелой я была те пару мгновений, когда превратилась в свое невменяемое альтер эго. Теперь же я стала прежней Кейденс, которая была в ужасе от мысли, что Грейси может рассказать кому-нибудь.

— Черт возьми, что за вопросы? — возмутилась Эйвери. — Конечно же расскажи ему. Он имеет право знать.

— Но я не уверена, расскажет ли она что-нибудь, — возразила я.

— Глупости. Как долго ты знаешь эту девчонку?

— Просто я думала, что она очень расстроена из-за того, что мы больше не дружим, — продолжала гнуть свое я.

— Повзрослей уже, Кейденс, — резко прервала меня Эйвери. — Девчонка кое-что знает про тебя, и она обозлена. Ты просто идиотка, если веришь, что она не расскажет твоим родителям. Кроме того…

— Что кроме того? — спросила я.

— Да, кроме того, ты маленькая сучка. Слушай, это же не моя вина, что вы двое не в состоянии контролировать себя на людях.

— Но мы ничего такого не делали, — запричитала я.

— Вы ругались. Ты позволила ему поцеловать себя в щеку, Кейденс!

Я ничего не ответила на это.

— Он держал тебя за руку, когда вы выходили из кинотеатра!

— Ладно, — рявкнула я. — Я допустила ошибку.

Мы обе помолчали, а затем Эйвери снова заговорила.

— Грейси что-нибудь сказала обо мне?

Сердце у меня екнуло.

— Нет. — Это была худшая в мире попытка придать своему голосу бесстрастность.

— И что она сказала? — уточнила Эйвери.

— Ничего.

— Что она сказала, Кейденс? — настаивала на ответе Эйвери.

Я тяжело вздохнула.

— Она считает, что ты оказываешь плохое влияние. Она в курсе, что мы сбегали с занятий и занимались своими делами, прикрывая друг друга, — выпалила я.

Еще одна короткая пауза.

— Ты ей рассказала?

— Боже, клянусь, я ничего ей не рассказывала, Эйвери!

— Мне надо идти. — Это было неожиданно. В голосе Эйвери слышался страх.

— Нет, Эйвери, пожалуйста.

— Кейденс, я клянусь...

— Пожалуйста, выслушай меня! Я не знаю, как она все разнюхала! Я ничего ей не рассказывала, — я расплакалась. Казалось, что это самое естественно, что можно сделать в данный момент.

— Я — труп, — прошептала Эйвери. Я с трудом расслышала ее шепот, но все же услышала, и мои всхлипывания переросли в рыдания. Эти звуки прорезали тишину моей спальни, и я поняла, что у меня «прелюдия».

Начало жутко громкой бухающей симфонии Бетховена, когда слушатели затаивают дыхание на все произведение, надеясь, молясь о быстром и внезапном ее завершении.

Им не важно, как оно наступит. Им просто необходимо утихомирить их бешено колотящиеся сердца. Они жаждут снова дышать в нормальном темпе. Снова нормально себя чувствовать. Но это не дастся им легко, и они прекрасно это знают.

— Прекрати! — прошипела Эйвери, когда я зарыдала в микрофон. — Дай мне подумать!

Подумать? Подумать о чем? Мой финал был близок — я чувствовала, что он находится по ту сторону двери в мою комнату. В любую секунду они ворвутся сюда и прикончат меня за то, что я плохо себя вела. За то, что обманывала.

За то, что была аморальна, испорчена и ужасна. За то, что я была какой угодно, только не хорошей.

— Эйвери, — всхлипнула я, но тут в дверь постучали и телефон выпал у меня из рук. Он с неожиданно громким звуком упал на деревянный пол. Я буквально примерзла к кровати.

— Кейденс, милая, — позвала мама через дверь. — Ужин готов.