Хорошая

Дилан усмехнулся. Он знал, что я врала.

— Скажи-ка, кто тебя послал?

— Эм, Марк Коннели, — ответила я.

— Оо, Марк, — сказал Дилан. — Да, он звонил мне совсем недавно. Оставил для тебя кое-что. Ты же Кейденс, правильно? Одна из его учениц? Что ты делаешь в старшей школе в двадцать один?

Моё лицо стало цвета помидора.

— Он оставил что-то для меня?

— Ага, — ответил Дилан. — Если ты Кейденс, конечно. Ты подходишь под описание. Маленького роста. Светлые волосы. Голубые глаза.

— Он описывал меня? — я практически потеряла сознание. И я не шутила.

— Ага, — Дилан осматривал стойку с задней стороны, пока не нашел пластинку. Он снял стикер, на котором было написано Кейденс, и протянул мне. — Он позвонил мне совсем недавно. Сказал, ты сегодня зайдёшь. Подумал, что это тебе понравится.

Я осторожно взяла пластинку, изучая обложку, на которой были изображены двое мужчин, копающихся в пластинках в магазине, очень похожем на тот, в котором я сейчас находилась.

— Так, я полагаю, тебе не двадцать один, — произнес Дилан.

Я покачала головой.

— Не знаю, почему я так сказала. Может для того, чтобы ты воспринял меня всерьёз.

— Я принимаю всерьёз всех, кто заходит в мой магазин, — ответил Дилан.

— Хорошая деловая практика, — сказала я.

— Так, сколько тебе? — спросил он.

— Почти восемнадцать.

— И это значит, что тебе семнадцать.

Я кивнула.

— И ты думаешь, что твои музыкальные предпочтения меняются?

— Не знаю.

— Ты слышала этот альбом раньше?

— Да. На диске.

Дилан кивнул.

 — Хочешь послушать в лучшем звучании?

Я улыбнулась.

— Да.

— Что ж, тогда иди за мной, — сказал он и повел меня в заднюю часть магазина. — Я понятия не имел, что Марк в ответе и за твоё музыкальное образование.

Я вспыхнула и отвернулась.

— Хотя, меня это не удивляет, — продолжил Дилан.

— И что это значит? — спросила я, останавливаясь перед странным механизмом, который выглядел, как что-то из фильма 70-х годов.

— Марк всегда брал кого-то себе в качестве проекта в колледже. До того, как он увлекся инструментальным хип-хопом, он втюхивал какую-то ерунду об охране окружающей среды. Один из наших друзей проявил крошечную толику интереса, и всё. Он включился по полной, как маньяк.

Я ощетинилась. Мне не нравилась идея быть проектом для своего учителя математики. Более того, мне не нравилось, что он видел меня впечатлительной юной девчушкой с нуждой в попечительстве. Мне не стоило вообще брать у него тот диск. Мне вообще не стоило приходить сюда.

— Так вот, это граммофон, — продолжил Дилан. — И вот как он работает.

Он забрал у меня пластинку, достал её из футляра и аккуратно расположил её на том, что назвал проигрывателем. Он запустил его и поднял ручку.

— А теперь, вот это самая сложная часть. Нужно быть очень осторожным, когда ставишь ручку на пластинку. Видишь иглу на кончике?

Я присмотрелась и кивнула.

— Вот что проигрывает твои песни, но также она может поцарапать пластинку. Поэтому главное тут медленно и осторожно, — сказал Дилан, опуская руку и осторожно устанавливая иглу на внешней грани пластинки. — Я не использую наводящиеся рычаги. Они для дилетантов.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответила я

— О, они просто устанавливают ручку за тебя. Они предназначены для более безопасного наведения музыки, но у меня довольно устойчивая рука. Минимум царапин. Видишь?

Я захихикала.

— О, да. Точно.

Дилан усмехнулся.

— Винил проигрывается извне внутрь. Если ты хочешь слушать песни по порядку плейлиста.

— Что?

— Ты увидишь, как ручка движется прямо к центру, когда играет пластинка, — объяснил он. — Диски проигрываются наоборот.

— Оо, — перед тем, как заиграл первый трек, я услышала шум и треск

— Может, хочешь послушать что-то конкретное? — спросил он.

— Ну, я уже слушала весь диск, — ответила я.

— Какая песня тебе понравилась больше всего?

— Ммм, мне действительно нравится Штиль/Долгий штиль, — ответила я. Я чувствовала себя глупо, произнося это название вслух. Я не думала, что это должно быть у меня во рту.

— Сейчас будет Штиль/Долгий штиль, — ответил Дилан и остановил проигрыватель. Я наблюдала, как он ожидает, когда пластинка полностью остановится, перед тем, как приподнял ручку с винила. Он перевернул пластинку, снова запустил проигрыватель и расположил иглу на второй полосе с внешней стороны. Снова треск и шум, а потом началась песня.

Какое-то время мы слушали в тишине, и я изо всех сил пыталась услышать неуловимые различия с виниловой версией, но должна признать, единственное различие, что я уловила, это периодические шипящие звуки, наложенные на музыку.

— Я не понимаю, — призналась я. — Для меня звучит как-то грязно.

— Ты убиваешь меня, Кейденс, — произнес Дилан, — Это музыка в чистейшей форме.

Я робко улыбнулась.

— У ди-джеев есть полосы? Я имею в виду, как они включают все эти различные инструменты?

— Иисус. Христос.

— Что? — спросила я с негодованием. — Откуда мне, блин, знать?

— Ди-джеи используют сэмплы.

— Ладно?

Дилан покачалголовой.