Хорошая дочь

— Я не знал, пока один из копов мне не сказал, — продолжил он. — Это было уже после того, как я с ним поговорил и рассказал ему, чем мы занимались и почему ты пришла в школу.

Чарли схватилась за голову. Она знала, как мужчины определенного типа говорят о женщинах, особенно о тех, кого они трахают в своем пикапе у бара.

— Ты могла бы меня предупредить, — заметил Гек. — А так мы все оказались в идиотском положении.

— То есть ты извиняешься, но говоришь, что я сама виновата? — Чарли не верила своим ушам. — Когда я должна была тебе об этом сказать? Перед тем, как Грег Бреннер мне врезал? Или после того, как ты удалил видео? А может, тогда, когда ты солгал в своих свидетельских показаниях, каким образом мой нос оказался сломан, а это, кстати, тяжкое преступление — я имею в виду врать, чтобы прикрыть задницу копу, а не стоять, засунув язык в жопу, когда рядом бьют женщину. Это как раз вполне законно.

Гек выдавил еще один вздох.

— Ты не знаешь, каково это — вдруг увидеть такое. Люди ошибаются.

— Я не знаю, каково это? — Чарли затрясло от накатившей ярости. — А тебе не кажется, Гек, что я тоже там была? Тебе не кажется, что я прибежала туда раньше тебя, так что я прекрасно знаю, каково это — вдруг увидеть такое, и мало того, если ты реально вырос в Пайквилле, то знаешь, что со мной такое уже второй раз, поэтому пошел ты со своим «ты не знаешь, каково это».

— Хорошо, ты права. Прости.

Но Чарли еще не закончила.

— Ты соврал насчет возраста Келли.

— Шестнадцать, семнадцать. — Чарли представила, как Гек мотает головой. — Она в одиннадцатом классе. Какая разница?

— Ей восемнадцать, и разница такая, что это смертный приговор.

Он ахнул. Именно ахнул — резко вдохнул воздух, испытав шок.

Чарли ждала, что он скажет. Она проверила индикатор сигнала на экране.

— Алло?

Он откашлялся.

— Подожди минуту.

Чарли тоже надо было подумать. Она упускает что-то важное. Почему Гека допрашивали четыре часа? Обычно допрос длится от получаса до двух. Разговор с Чарли завершился примерно на сорок пятой минуте. Их с Геком участие в сегодняшних событиях сводилось к менее чем десяти минутам. Почему Дилия Уофорд привела ФБР, чтобы поиграть с Геком в хорошего и плохого полицейского? Вряд ли он будет выступать против стороны, выставившей его свидетелем. Он был ранен в руку. Но он сказал, что допрашивали его до того, как он ездил в больницу. Дилия Уофорд не из тех копов, что нарушают процедуру. А ФБР уж точно не будет просто так сопли жевать.

Так почему они удерживали своего важнейшего свидетеля в полицейском участке четыре часа? Так со свидетелями не обращаются. Так обращаются с подозреваемым, который отказывается сотрудничать.

— Так, я вернулся, — сказал Гек. — Келли — она — как это сейчас называют? Учащийся с образовательными трудностями? С интеллектуальными особенностями? Она учится по самой простой программе. Не понимает никаких теорий.

— По закону это называется «ограниченная дееспособность», то есть можно было бы сказать, что она не способна прийти в соответствующее умственное состояние для совершения преступления, но доказать это будет очень сложно, — объяснила Чарли. — У государственной системы образования и государственной системы расследования убийств очень разные цели. Одна пытается ей помочь, а другая пытается ее убить.

Он молчал, и слышно было, как он дышит.

— Те два агента, Уофорд и Эвери, говорили с тобой четыре часа подряд или был какой-то перерыв? — уточнила Чарли.

— Что? — Его удивил этот вопрос. — Да, кто-то из них все время был в комнате. И иногда твой муж. И этот мужик, как его зовут? В таком блестящем костюме?

— Кен Коин. Это окружной прокурор. — Чарли решила сменить тактику. — Келли дразнили в школе?

— У меня в классе нет, — ответил он и добавил: — А за пределами школы, в соцсетях — это уже не в нашей власти.

— То есть ее травили?

— Она была не такая, как все, и когда ты ребенок, это всегда плохо.

— Ты был у Келли учителем. Почему ты не знал, что она осталась на второй год?

— У меня каждый год больше ста двадцати учеников. Я не смотрю их личные дела без особой причины.

— А отставание — это не причина?

— Многие мои дети отстают. Она была крепкой троечницей. Никаких особых проблем с ней не было.

До Чарли донеслось легкое постукивание ручкой по краю стола. Гек продолжил:

— Послушай, Келли — хорошая девочка. Не умная, но добрая. Она идет туда, куда ее ведут. Она не делает ничего подобного. На нее это совсем не похоже.

— Вы были с ней близки?

— То есть что ты имеешь…

— Трах. Ебля. Ты знаешь, что я имею в виду.

— Конечно нет, — в его голосе слышалось отвращение. — Она же ребенок, моя ученица. Боже мой.

— Занималась ли она сексом с кем-то другим?

— Нет, я бы сообщил о таком.

— Мистер Пинкман?

— Вот не надо…

— Кто-то из учеников?

— Откуда мне…

— Куда делся револьвер?

Если бы она не прислушивалась к его дыханию, она бы не заметила, как он на мгновение задержал его. И сказал:

— Какой револьвер?

Чарли покачала головой, ругая себя за то, что упустила очевидное.