Хорошая компания

Она так переживала из-за того, что перешла на сплошную озвучку. Переживала, потому что у нее сердце разрывалось от того, что она просто перестала – перестала ходить по прослушиваниям, петь, выступать перед публикой. Переживала, потому что не возражать же против работы, которая помогает им держаться на плаву, оплачивает медицинскую страховку, дает ей время побыть с Руби, а теперь вот даст им целое лето?

Лето в Стоунеме было бы раем для Руби, безусловно, но и ей с Джулианом нужно было расслабиться и отдышаться. Последние несколько лет были тяжелыми. Умерла мать Джулиана, потом мать Флоры. У них едва ли было время прожить свое горе – в ее случае всеобъемлющее, в его – непростое – со всей работой по разбору и освобождению двух квартир, одна из которых была настоящим свинарником. И Флора, и Джулиан исполняли обязанности распоряжающегося «имуществом», и деловая сторона смерти поглотила их целиком. (Единственный положительный момент: мать Джулиана – совершенно неожиданно – оставила страховой полис, который, после того как они с Вайолет разделили деньги, обеспечивал оплату колледжа Руби. Вот так просто – минус один огромный повод для бессонницы.) Со всеми этими похоронами, бумагами (о боже, эти бумаги), наймом помощников, чтобы все вычистить и избавиться от мебели и вещей, которые никому не были нужны, они оба исчерпались до дна. И в результате все это – скорбь, усталость, тревога – развело их, Флора чувствовала, по разным углам: ее к Руби, его – к «Хорошей компании».

Джулиан поддразнивал Флору за то, что ей нравилась терапия у Мод Лэнгстром, но ей она и правда нравилась! Терапия помогала. Таким облегчением было, что есть человек, который может помочь пережить горе после смерти Джозефины и то печальное обстоятельство, что, как бы ужасна ни была мать Джулиана, Руби потеряла обеих бабушек. А когда Мод спросила, хочет ли Флора, чтобы на сессию пришел Джулиан, она с готовностью сказала «да», хотя в итоге они все время говорили о «Хорошей компании». Но и нормально, ему тоже была нужна поддержка. Как так получилось, часто думала Флора, что этот человек, о котором так мало заботились, когда он был ребенком, создал мир, в котором заботился о столь многих? В последнее время ей казалось, что она у него на последнем месте, сразу после всех в «Хорошей компании» и Руби.

Когда Марго услышала об их планах на лето, то спросила, можно ли им с Дэвидом тоже приехать, потому что в Домике было три спальни, и разве не весело будет? Она отдыхала после своей первой пьесы, и Дэвид мог приезжать по выходным. Флора сомневалась.

– Но мы их так давно не видели, – сказал Джулиан, и это было правдой.

Когда Руби был почти год, Дэвид и Марго уехали в Лондон, как предполагалось, на год, но растянулась поездка на три. Дэвид обучал новой технологии восстановления сердечных клапанов у младенцев, которую разработал его учитель. А поскольку Марго была Марго, она получила роль в постановке в Вест-Энде, получившей премию Оливье[35].

– Я бы осталась там навсегда, – говорила Марго всем, кто слушал.

Ей нравилась ее работа, нравилась квартира в Мейфэре, магазины и близость к Европе, и даже еда, говорила она, стала гораздо лучше, чем раньше, хотя Флора не думала, что Марго бывала в Лондоне с тех пор, как была ребенком. Она недавно рассказывала это им всем за ужином, орудуя приборами, как принято на континенте – нож в правой руке, вилка в левой, зубцами вниз, используется как маленькое копье. Раньше Флора и Марго вышучивали друзей, которые так ели, дескать, они демонстрируют, что семестр отучились за границей.

– Не придирайся, – сказала Марго, заметив, что Флора за ней наблюдает. – Так удобнее.

– Я хотела, чтобы мы побыли втроем, – сказала Флора Джулиану.

– Я тоже, – сказал Джулиан. – Но мы все равно долго будем одни, и потом, они же в любом случае приедут на спектакль. Марго в нем занята.

Он пожал плечами.

– Тебе решать, но мне кажется, будет славно. Я по ним соскучился.

Так и вышло, что в холодную не по сезону субботу в июне две семьи уложили вещи во взятый напрокат минивэн рядом со школьной золотой рыбкой по имени Гриффиндор, которую Руби должна была сберечь в добром здравии до сентября. («Вообще-то нет, – сказала Флоре учительница Руби, отведя ее в сторону и понизив голос. – Никто не заметит, если вы принесете другую рыбку. Они все с виду одинаковые. Просто сохраните замок». Она указала на неоново-голубой пластиковый замок с множеством башен, стоявший на дне аквариума; там рыбка могла прятаться, возможно, чтобы укрыться от бесконечно стучащих по стеклу восемнадцати пятилеток.) Когда они выехали из города, настроение в машине было приподнятое. Дэвид и Джулиан впереди, Марго и Флора на заднем сиденье, Руби между ними, в детском кресле, горстями ест сырные крекеры в виде рыбок, их вонь пропитывает машину изнутри, а Руби вовлекает всех в игры. «Вот я вижу из окна что-то зеленое!»