Хорошее стало плохим (ЛП)

Что я отвернулась от всего, что когда-либо знала, чтобы завязать отношения с тем самым МК, который хотел, чтобы мой отец был убит, моя беременная мачеха изнасилована, а мой клуб сожжен.

В их глазах я трахалась с мужчиной по имени Рэт, который использовал свою печально известную ярость, чтобы бить по лицам братьев Падших, застигнутых врасплох на темных дорогах и в переполненных барах. Я больше не была принцессой Падших, а была девушкой Берсеркеров.

Что еще хуже, если бы они знали правду, они были бы в ужасе, узнав, что я еще и коп, работающий под прикрытием на людей в синем, моя культура основана на ненависти.

Я участвовала в войне, но не на той стороне поля боя. И я знала с уверенностью, что чувствовала в глубине души, в мозге моих костей и тиканье моего сердца, что меня никогда не примут домой.

Слова застряли у меня в горле, твердые и острые, как камни, но я оставалась спокойна. Я оставалась решительна.

— Всегда гордился своей маленькой задирой. Бог свидетель, ты не причинила в своей жизни никаких неприятностей, чтобы заслужить этот ярлык, но я был гордым отцом, потому что ты была чертовски умна и вдвое благороднее в глубине души.

Моя губа изогнулась, шатаясь. Это был не подарок, который он собирался сделать мне, не после того, что я сделала, что, как он думал, я выбрала.

Это было осуждение.

Отлучение от единственной религии, которую я когда-либо исповедовала.

Зевс Гарро, президент МК Падших, стоял передо мной, выше, шире и свирепее, чем любой другой мужчина, которого я когда-либо знала. Я наблюдала, как этот человек превращался, как Джекел, в Хайда, из моего отца в моего Президента. Влажные серые глаза застыли, а его искаженное, с разбитым сердцем лицо сгладилось и затвердело, как задраенные люки. Он встал во весь свой высокий, сильный, ослепительный рост и сделал несколько тяжелых шагов ко мне в открытую дверь. За эти несколько секунд он вырезал меня из своего сердца и навсегда закрылся для меня.

Я подавилась чудовищным рыданием, но заставила себя посмотреть ему в глаза, когда он вершил мою судьбу.

— Ты только что доказала мне, всем, кто когда-либо думал, что в основе всего этого зла лежит добро, что они были чертовски неправы. Ты отвернулась от своих друзей, от своей гребаной семьи, и ты должна знать, Харли-Роуз, теперь мы отвернулись от тебя. Дом, который мы держали открытым для тебя даже в твой самый темный, худший гребаный час. Он закрыт. Если бы ты издевалась только над мной, может быть, я мог бы оставить это без внимания, потому что, черт возьми, ты мой ребенок, но ты подвергла Лу и своих гребаных нерожденных братьев или сестер и своего чертового брата опасности. Думаешь, я могу оставить это без внимания?

Он сделал шаг от меня, совсем маленький, но это было похоже на миллион миль, и он уже отворачивался от меня, когда нанес последний удар. — Все закончено. Как Падшая и как чертова Гарро.

Эти слова поразили меня сильнее, чем Крикет когда-либо, так сильно, что мои кости, казалось, раскололись под кожей, мои органы были в синяках от силы, мое тело заметно качнулось назад, так что мне пришлось удержаться на задней ноге.

Импульсивно я потянулась к отцу, когда он прошел мимо, затем вздрогнула, когда он уклонился от моего прикосновения и прошел через дверь, ни разу не обернувшись.

Я рухнула на колени, зажав рот кулаком, чтобы попытаться остановить ужасную силу моих рыданий, когда мое тело содрогалось от боли. Отказавшись от сдерживания, я еще больше опустилась на пол, так что моя мокрая щека прилипла к прохладному полу, к тому полу, который видел кровь Крикета, к тому полу, на котором меня чуть не изнасиловали, к тому полу, на который я легла, вновь сраженная трагедией, теперь осиротевшая и безымянная.

Не знаю, сколько я так пролежала, но этого хватило, чтобы мои слезы высохли, моя истекающая кровью душа сморщилась, как высыхающая шелуха, и я оцепенела ко всему, кроме прикосновения пола к моей щеке.

Он пришел за мной.

Я должна был догадаться, что он это сделает, но думать было слишком больно, поэтому я не позволяла себе этого делать.

Я услышала звон жетона Хиро, и этот простой звук снова вызвал у меня слезы на глазах, потому что он напомнил мне, что, по крайней мере, у меня осталась хоть какая-то семья.

Мой мужчина и его собака.

Хиро появился перед моим лицом, резко заскулил, ударил меня по лицу своим мокрым носом, а затем нежно лизнул мое лицо, покрытое солью. Я хотела обнять его, обернуть свое ноющее тело вокруг его теплого и мягкого и уткнуться лицом в его пахнущий свежим воздухом мех, но я была слишком слаба и истощена, чтобы сдвинуться хоть на дюйм.

— Рози.

В этом одном слове было так много боли, каждый слог напоминал зияющую рану. Его сочувствие успокоило меня. Это напомнило мне, что если кто и мог понять мою боль, так это Лайн.

Он присел рядом с Хиро, и только его изношенные Тимберленды были видны моим глазам с того места, где я лежала. Его рука нашла влажные волосы на моем лице и заправила их мне за ухо, а его пальцы провели по лицу.

Я не двигалась.