Хороши в постели

– Желаете ехать по платке?

– Как проще, – ответила я, проскальзывая на заднее сиденье, пока шофер загружал мой рюкзак, обувные коробки и сумки с покупками из салона красоты в багажник. На заднем сиденье, рядом со стереосистемой и телевизором, обнаружился телефон. Я тут же схватилась за трубку и вся вспотела от отчаянного желания узнать, пытался ли Брюс связаться со мной прошлой ночью. На автоответчике было одно-единственное сообщение.

– Привет, Кэнни. Это Брюс, перезваниваю. Я уезжаю домой на несколько дней, так что еще раз перезвоню, возможно, позже на неделе.

Никакого: Мне жаль. Никакого: Это все дурной сон. Звонок был в одиннадцать утра, надо понимать, после утреннего перепихона и бельгийских вафель на завтрак с мисс Скрипучие Пружины, которая, спасибо моей науке, никогда не называла его человеком-биде и весила, вероятно, меньше его.

Я закрыла глаза. Было так больно.

Я положила трубку обратно, пока мы неслись по платной магистрали Нью-Джерси со скоростью сто тридцать километров в час прямо мимо съезда, который вел к дому Брюса. Я постучала двумя пальцами по стеклу, когда мы пронеслись мимо.

Здравствуй и прощай.

Воскресенье прошло в потоке слез и блевотины в доме Саманты, куда мы с Нифкином сбежали от молчащего телефона. Должна отметить, что Саманта сделала все возможное, чтобы сдержаться и не сказать «А я говорила!». Она продержалась дольше, чем смогла бы я, – до самого вечера, пока у нее наконец не закончились вопросы о Макси и она не перешла к теме Брюса и того катастрофического звонка.

– Но ты же с ним порвала не без причины, – заметила Саманта.

Мы сидели в кондитерской «Розовая роза». Саманта грызла миндальное печенье. Я ковыряла вилкой эклер в виде бейсбольного мяча и размером с этот самый мяч – лучшее легальное противоядие от человеческих страданий, какое я могла найти, полагая, что хуже не будет. Я ведь ничего не ела с полудня прошлого дня с Макси в Нью-Йорке.

– Знаю, – ответила я. – Просто не могу ее вспомнить.

– И ты ведь все заранее продумала?

Я кивнула.

– Значит, по крайней мере, должна была рассматривать возможность, что он найдет другую?

Тогда, давным-давно, это казалось мне невозможным. В какой-то момент я даже надеялась, что он найдет какую-нибудь тупоголовую девчонку, которая носит на лодыжках браслеты, не бреет волосы под мышками, которая бы полуночничала и накуривалась с ним, пока я упорно работала бы, продавала сценарии и продвигалась в рейтинге «Тридцать до тридцати» от журнала «Тайм». Когда-то давно я могла обдумывать этот сценарий без слез, тошноты и/или чувства, что хочу умереть, или убить его, или убить его, а потом умереть.

– Были причины, по которым у вас не складывалось, – продолжала Саманта.

– Напомни мне их.

– Он не любил ходить в кино.

– Я хожу в кино с тобой.

– Он вообще никуда не любил ходить!

– И что, я умру, если посижу дома? – Я ткнула эклер так сильно, что он опрокинулся, истекая заварным кремом. – Он действительно был хорошим парнем. Хорошим, милым парнем. А я просто дура.

– Кэнни, он сравнил тебя с Моникой Левински в национальном журнале!

– Ну, это не самый худший в мире поступок. Не изменял же он мне.

– Я знаю, в чем дело. – Саманта ткнула в меня печеньем.

– И в чем же?

– Речь идет о желании получить то, чего не можешь. Закон вселенной: он любил тебя, ты задыхалась от скуки. Теперь он ушел, а ты отчаянно хочешь, чтоб он вернулся. Но подумай, Кэнни… разве что-то существенно изменилось?

Я хотела ей ответить, что изменилась я. Что я внимательно перебрала то, что еще значилось в моей личной вселенной знакомств. Его звали Стив, он носил сандалии и даже не рассматривал вечер со мной как свидание.

– В итоге ты просто бросишь его снова. И это уже впрямь несправедливо.

– А почему я должна быть справедливой? – простонала я. – Почему я не могу просто быть эгоистичной, паршивой и подлой, как все остальные?

– Потому что ты хороший человек! – Саманта улыбнулась. – Как ни прискорбно это может показаться.

– Откуда ты знаешь? – вспетушилась я.

– Ладно. Представь. Ты выгуливаешь Нифкина, проходишь мимо своей машины и вдруг замечаешь, что если ты подвинешь ее на пару метров, то получится еще одно парковочное место, а не раздражающие пробелы, в которые никто не поместится. Передвинешь машину?

– Ну да… а ты нет?

– Неважно. Это и есть доказательство. Ты хороший человек.

– Я не хочу быть хорошим человеком. Я хочу поехать в Нью-Джерси и вышвырнуть эту сучку из его постели…

– Знаю, но ты не сможешь.

– Это почему?!

– Потому что тогда ты окажешься в тюрьме, а я не собираюсь вечно заботиться о твоей странной мелкой собачонке.

– Ну ладно. – Я вздохнула.

Подошел официант, глянул на наши тарелки.

– Вы закончили?

Я кивнула:

– Мы закончили. Продолжения не нужно.

Сэм уверяла, что я могу остаться сколько захочу, но я решила, что все равно не выйдет прятаться вечно. Поэтому снарядила Нифкина, и мы вернулись домой.