(II) Раз без принуждения обойтись никогда не удастся, единственное различие заключается в степени насилия. В последние двадцать лет внутри англоговорящего мира было меньше насилия и меньше милитаризма, чем за его пределами, потому что в нем было больше денег и больше защищенности. Ненависть к войне, которая, безусловно, свойственна англоговорящим народам, является отражением их привилегированного положения. Пацифизм представляет собой существенную силу только там, где люди уверенно чувствуют себя в безопасности, главным образом – в морских державах. И даже в таких странах, где всепрощающий пацифизм процветает лишь в среде более зажиточных классов или среди рабочих, которым каким-то образом удалось вырваться за пределы своего класса. Настоящие рабочие, несмотря на ненависть к войне и иммунитет против ура-патриотизма, никогда не бывают безоговорочными пацифистами, потому что жизнь учит их другому. Чтобы отрицать насилие, нужно не иметь опыта насилия, испытанного на собственной шкуре.
Если держать в голове эти факты, можно, я думаю, увидеть события, описанные в романе мистера Комфорта, в более правильной перспективе. Вопрос заключается в том, чтобы оставить в стороне субъективные чувства и попытаться понять, к чему ведут те или иные действия на практике и откуда изначально произрастают их мотивы. Герой романа – научно-исследовательский работник, патолог. Он не особо удачлив, у него больное легкое – следствие легкомысленного поступка во время блокады Британии в 1919 году, но тем не менее он – представитель среднего класса, у него есть работа, которую он сам для себя избрал, и таким образом он – один из нескольких миллионов привилегированных человеческих существ, живущих в конечном счете за счет деградации остальных. Он хочет чего-то добиться в профессии, хочет оставаться в стороне от нацистской тирании и регламентации жизни, но он никак не