Хорошие собаки до Южного полюса не добираются

– Знаешь, Шлёпик, – тихо проговорила фру Торкильдсен, – иногда я за тебя беспокоюсь.

– Благодарю, – я кивнул, – я о вас тоже беспокоюсь.

Мой план взятия высоты воплощать в действительность нам не пришлось. Рыцарь на белом коне, юный любитель выпить, воняющий одеколоном и драконовой водой, весело ухватил татуированной рукой сумку фру Торкильдсен и поднял по лестнице, отчего настроение у фру Торкильдсен стремительно улучшилось. Юнец исчез за дверью «Кружечки», и я на миг испугался, что фру Торкильдсен отбросит все сомнения и кинется следом.

И вот мы подошли к Царским вратам, готовые приобщиться к знаниям и почесухе, но врата оказались заперты, и вдобавок на них висела небольшая записка. Никаких рисунков на ней не было, поэтому мне пришлось терпеливо ждать, когда фру Торкильдсен наденет очки и прочитает мне ее содержание. Убийственное содержание.

С первого ноября наш филиал прекращает работу. Если вы взяли у нас книгу и хотите ее сдать, то положите ее в красный ящик слева. Любите книги? Выберите все, что вам нравится, в зеленом шкафу справа. Спасибо вам, наши дорогие читатели, за сорок три чудесных года, что мы провели вместе!

Фру Торкильдсен помолчала и, не сводя глаз с бумажки, проговорила:

– Дерьмище.

Библиотечную книгу фру Торкильдсен после того славного ужина отдала лично Библиотекарше и теперь стояла перед запертой дверью совершенно потерянная. Наверное, поэтому она и сунулась к шкафу с бесхозными книгами. И что, как вы думаете, она увидела среди списанных библиотечных книг?

– «Жизнь среди льдов: полярный повар Адольф Линдстрём», – прочла фру Торкильдсен.

И ничего больше не сказала, а так и замерла с книгой в руках.

– Ну что же, Библиотека закрыта, значит, и в «Кружечку» можно не ходить? – спросил я, намекая тем самым на ее намерение «подкармливать одновременно и тело, и душу». «Кружечка» шла в тесной связке с Библиотекой, значит, без Библиотеки теряет всякий смысл. Так казалось мне.

Фру Торкильдсен подумала и вернула книгу о Линдстрёме обратно в шкафчик. Придется ему поискать себе других хозяев. Фру Торкильдсен смотрела на буквы на объявлении, словно ожидая, что они изменятся. Поменяются местами и приобретут иной смысл. Буквы, сообщающие о закрытии Библиотеки, сдвинутся и скажут, что теперь Библиотека будет открыта еще чаще. Однако этого не произошло. И фру Торкильдсен вместе со своей сумкой на колесиках потащилась в «Кружечку». Вопреки здравому смыслу.

Вечность или парочку вечностей фру Торкильдсен просидела внутри, один за другим поглощая бутерброды с ветчиной и полируя их пивом, и не удостаивала меня даже мыслью, а я, одинокий и покинутый, сидел привязанный в коридоре. Там стоял еще метис лосиной лайки, однако мы с ним предпочли не замечать друг дружку и преуспели, а потом пришел хозяин и забрал его, к нашей взаимной радости. Звали псину Кнурр, и его хозяин сообщил, что Кнурр – собака добрая и умная, но не уточнил почему. Наверняка он неплохо охотится на лосей, а чем он еще может похвастаться, я не знаю.

Дверь открылась, и на пороге наконец показалась фру Торкильдсен. Нагрузилась она порядочно, хотя передвигалась довольно уверенно, вот только сумка, похоже, сделалась еще тяжелее.

Меня захлестнула совершенно неуправляемая радость, которой я и сам не понимал. От этой радости тело мое затряслось так, что в глазах помутилось, мне захотелось запрыгнуть на руки к фру Торкильдсен, но я сдержался и остался сидеть на имитирующем лужайку коврике, пока фру Торкильдсен перетаскивала сумку через порог. А потом она двинулась дальше. Я не успел сообразить, что происходит, как фру Торкильдсен уже поставила ногу на первую ступеньку и тут же начала штурмовать вторую. Момент истины. Сумка на колесиках скатилась с первой ступеньки, но на меня фру Торкильдсен отчего-то не смотрела. Мне следовало бы гавкнуть, предупредить ее, однако я онемел от напряжения, а над головой у нее уже сгустились тучи.

Прямо по пятам за ней шел отвратительный коротышка-гном. От гнома несло прогорклым жиром, и на этом его достоинства заканчиваются. Гном явно злился.

– Эй! – заорал он так громко, что фру Торкильдсен вздрогнула и, пошатнувшись, ухватилась за перила. – Вы кое-что забыли!

Фру Торкильдсен накрыл стыд. Словно широким мазком кисти, окрасил он эти секунды, грустные, досадные и пугающие. Фру Торкильдсен испугалась, она так испугалась, что мне захотелось успокоить ее, потереться о ее колени или, может, сыграть доброго красавчика – чуть склонить голову набок и широко улыбнуться, но не получится. Потому что против фру Торкильдсен, пристыженной, будто воришка, имеется свидетель. И свидетель этот я. Потому что я не рядом с нею на лестнице, а по-прежнему привязан возле двери.

Фру Торкильдсен забыла обо мне!