Читаем Хороший братец – мертвый братец полностью

Хороший братец – мертвый братец

Хлопнули дверцы, сияние, тарахтя, поползло назад, и вскоре Лом со Снычом увидели, как удаляющиеся фары прочертили в черном пространстве леса зеленую расплывчатую дугу и сменились двумя красными точками, которые мигнули и растворились в темноте.

– Вот народ, – негодующе просипел Сныч. – Где совесть была, там хер вырос.

– Да хоть бы путный был. А то так – херишко, – вяло отозвался Лом.

Он только сейчас осознал, что испытывает странное щемящее чувство. Во всем теле – зуд, а левая рука словно превратилась в просторный шланг, по которому медленно вытекает сила. И тут Сныч дико вскрикнул, задергался и запрыгал на коленях возле мертвеца.

– Сосет!

– Ша, гнида! – рявкнул Лом.

Он так близко, как позволяла прикованная к жмуру рука, придвинулся к Снычу и наотмашь, что было сил засветил ему по сопатке.

– Лом, за что? – возопил Сныч.

– Пробу сотворил, – объяснил Лом, прислушиваясь к своим ощущениям. – Вроде проканало. Тебе больно – а ему хоть бы хны. Выходит, его не тронь, а нас… Дай-ка нож.

– Не режь меня!

– Да не тебя…

– А кого? – недоверчиво повторил Сныч.

– Дай перо!

– Нет у меня ножа, Лом. Нет…

Лом видел, что Сныч говорит правду.

– Поднимай дубаря, – скомандовал он. – Несем его к багажнику.

– Зачем? – испуганно спросил Сныч.

– Может, инструмент отыщем. Топор, пилу…

– Зачем? – еще испуганней повторил Сныч.

– Руки рубить, дура!

– Не хочу! – прошептал Сныч.

– И хрен с тобой. Сгниешь с целенькими грабками. А я и с культей поживу.

Он грозно взглянул на Сныча, и тот, крякнув, приподнял туловище липуна с земли, стараясь не смотреть на лицо мертвеца, столь близко маячившее в полутьме.

– Выше, – прохрипел Лом. – Если он тыквой о землю чиркнет, тебе же бо-бо будет.

Сныч невольно глянул на покойника.

– Башка! Башку держит.

Голова трупа вовсе не свисала к земле, как он ожидал. Липун действительно держал голову, словно они тащили не мертвеца, а живого человека.

– Нам же лучше. Тащить сподручнее, – буркнул Лом. – Ближе подноси, а то я не дотянусь.

Они внесли труп в свет фар. Липун впервые пошевелился и заерзал. Похоже, яркие лучи пришлись ему не по нутру. Лом разогнулся, потащив за собой, как гирю, ногу покойника, и нащупал замок багажника. Не заперт. Лом откинул крышку и принялся шарить внутри. Багажник оказался набит набросанной кое-как ветошью. Лом ухватил одну из тряпок. На ощупь – кожа. Похоже на рукав куртки. И вправду, кожан… За курткой потянулись сцепившиеся с ней джинсы. Лом, не глядя, вышвырнул шмотки на дорогу и взялся за следующий ком.

– Гляди, – прошептал за его спиной Сныч. – Что это?..

Лом обернулся. Выброшенное им тряпье оказалось не рваниной, а вполне фартовым прикидом. В свете фар блестела черная новенькая косуха с металлическими молниями. Из воротника куртки высовывалось… Лом не сразу сообразил, что это такое. Большая растрепанная малярная кисть? Нет, не кисть. Какой-то скукоженный бурый кисет с приставшей к нему русой волосней…

– Японский бог! – пробормотал Лом.

Теперь он видел, что и из рукава косухи торчит вроде как пустая смятая перчатка из бурой лайки. Перчатка перчаткой, да только пальцы у нее с ногтями. И носки. Белые носки… Свисают из перекрученных штанин джинсов.

Да, не повезло какому-то фраеру.

– А кости-то, кости? – хрипло спросил Сныч.

– Какие кости?

– Почему он такой плоский? Где кости?..

– Где, где… Гад этот их растворяет.

– Ка-а-ак не-е-е-е ра-а-с-с-с-с-с… – шелест был тихим, но оба четко его расслышали. Сныч не сразу понял, откуда идет звук, но потом искоса взглянул в лицо липуну и увидел, что мертвые припухшие губы медленно шевелятся. – Как же не рас-с-с-тво-рять? – выговаривал липун.

Глаза его были открыты и глядели прямо на Сныча с омерзительной ласковостью.

– Вс-с-с-е рас-тво-ряю. И кос-точ-ки тоже…

Сныч взвыл и рванулся назад.

– И кос-точки, и жилочки…

– Заткнись, сука!!! – завопил Сныч.

– И печеночку, и селезеночку…

– Заглохни! Убью!

– И кишочки, и всякую требушонку…

– Деда, замолчи, пожалуйста, – прорыдал Сныч. – Ну будь человеком, замолчи.

– И уд, и мошоночку…

– Дедушка, пожалуйста…

– И язычок, и глазоньки…