Хороший братец – мертвый братец

Я надела красные резиновые перчатки, в которых обычно возилась с землей, и побыстрее – пока мама не увидела новую находку – засунула череп в старый пластиковый пакет. Ну и что с ним теперь делать?

За завтраком я хмуро молчала, а затем, оставив маму мыть посуду, погрузила на тележку «всплывшие из земли» сокровища, которые вчера сложила в углу у ямы с компостом. Сверху я водрузила череп в рваном желтом пакете с надписью «Holiday», а подумав, бросила туда же и серебряную ложку. Отвезла сие добро подальше в лес и закопала.

Вернувшись, я позвала Роксая (он очень любит ходить в гости) и пошла к Корзухиным, которым Сергей с Иваном подрядились обшить дом вагонкой. Иван в одиночестве нарезал рулон толя на листы и оббивал ими угол дома. Сергея, моего консультанта, не было. Иван объяснил, что он придет сегодня попозже.

– Ваня, ты слышал что-нибудь про земляные ключи? – спросила я осторожно.

А что, если Сергей задумал меня разыграть? Мне не очень-то улыбалось выглядеть легковерной городской дурой.

– Как же не слыхать, – сказал Иван. – Кто же о них не слышал.

Видно было, что он не пытается меня поддеть. Да и не в его это стиле.

– А что это такое?

– Да вещь простая. Вот знаешь, есть водяные источники. Вода из-под земли бьет ключом. А то бывают источники земляные. Только их на поверхности не видно. Внизу бурлит, а сверху – никаких признаков.

Фантастика! Иван почти слово в слово повторил строку из «Макбета»: «то пузыри, которые рождает земля, как и вода». Что же выходит? Иван ли Шекспира начитался или у Шекспира – не просто метафора?..

– А это… опасно?

– Спрашиваешь, – сказал Иван. – Еще как опасно. Всякий подземный мусор поднимается наверх. Вроде пены. Так если б один мусор – это бы еще ничего. А то иной раз такое всплывает… Сам я не видел, а вот отец как-то пересказывал то, что ему его отец, то есть дед мой, рассказывал… Дед тогда еще мальчиком был. Как-то утром проснулись, а на огороде мертвая лошадь лежит. Откуда забрела – непонятно. Следов никаких не видно. Дело раннее. «Ну ладно, – думают, – позавтракаем, а потом сволочем ее куда-нибудь». Поели, вышли, смотрят, а лошадь уже стоит. Живая и ботву щиплет. Удивились, но потом все же решили в хозяйстве ее оставить. И ведь знали, что нельзя, но жадность одолела. Вот и пришлось потом каяться. Лошадь-то была превращенная…

– Превращенная? Во что? Или в кого?

– Ни в кого и ни во что, а просто превращенная.

– Так, по-моему, и сказать-то нельзя. Обязательно должно быть пояснение…

– Ты дальше слушай, – перебил меня Иван. – Через несколько дней просыпаются, а на грядке – мертвый мужик. Мертвее, как говорится, некуда. И голый. Побежали сзывать народ. Пока суд да дело, мужик поднимается и идет к ним как ни в чем не бывало. Народ, естественно, кто за колья, кто за лопату, ну и забили его.

– Как забили?! – ахнула я.

– Да так, очень просто. Насмерть…

– Нравы тогда были, видать, еще те, – сказала я.

– Нравы тут ни при чем, – возразил Иван. – Ты сама представь, чтó это был за мужик. Вот так-то.

– Хорошая история, – сказала я. – Сплошной «Кошмар на улице Вязов».

– Так вот, – продолжал Иван, – забили того мужика и бросили на непаханом месте. И его опять под землю утянуло.

– Н-н-н-да, – протянула я, не зная, что сказать. – А насчет того, что надо перекапывать такое место, ты ничего не знаешь?

– Обязательно надо. Даже и не сомневайся. Иного спасу нет.

– Ваня, – спросила я, – а что там дальше с лошадью было?

– Даже говорить тошно. Дед всякий раз трясся, рассказывая. Он после того случая круглым сиротой остался. И сам едва выжил. Так вот… Повели, значит, лошадь в конюшню…

– Иван! – рявкнул из дома грубый голос. – Иди-ка сюда, подсоби!

– Сейчас, – крикнул Иван и продолжал, обращаясь ко мне: – Повели ее…

– Какого хрена «сейчас»? – заорали из дома. – Дуй немедленно! Держать тяжело…

Иван, извиняясь, посмотрел на меня и развел руками. Да, на хозяина работать – это тебе не на государство.

С тем я и пошла домой. Мама встретила меня тревожным вопросом:

– Что они тебе сказали?

Напрасно я от нее таилась. Она видела: деется что-то неладное, и лучше было не пугать ее еще больше недомолвками. Я вкратце поведала то, что услышала, не упомянув, естественно, о лошади и голом мужике.

– По-моему, это какие-то особенности местного фольклора, – закончила я пересказ. – Земляные ключи, дно земли… Я никогда такого не читала и не слышала, но ведь мы с тобой, в конце концов, не специалисты по устному народному творчеству.

– Перекопай, Оленька, – вздохнула мама. – Бог с ней – кхе-кхе-кхе, – с травой… Я, конечно – кхе-кхе, – в эти бредни не верю. Думаю, просто мальчишки шалят, но уж лучше – кхе-кхе-кхе-кхе – перекопай…

Она окончательно раскашлялась, а я ничем ей помочь не могла. Разве что оставалось бога молить, чтобы уберег ее от астмы или чего похуже, но я закоренелая атеистка – не верю ни в бога, ни в черта, ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай. Так что достала я из подсобки лопату и поступила так, как посоветовали Сергей с Иваном. Перепахала всю лужайку. На полтора штыка.