– Да по той простой и очевидной причине, что мыться мылом из усопшего – это реальный тесный контакт с ним. Говорят, покойные живы, пока о них кто-нибудь помнит. Но такая жизнь в воспоминаниях – это фикция, условность, иллюзия. А когда ты намыливаешься дедушкиным мылом, то это подлинное физическое соприкосновение. Дедушка будто берет тебя за руку, обнимает, будто ласкает любимую внучку.
Машу содрогнулась. А муж словно не замечал.
– Возможен ли более материальный контакт? Только каннибализм. Но ты вряд ли согласишься засолить дедушку, раз отказываешь ему в естественных и гигиенических объятиях.
Маша ответила кратко:
– Ни за что и никогда!
– Ладно, согласен, – сказал муж. – Твой дед, твое решение. Но зачем же держать дедушку взаперти? Зачем лишать его общения с другими людьми? Он ведь был мужик компанейский?
– Не знаю. Наверное, не слишком.
Маша действительно мало что знала о дедушке.
– Тебе, конечно, не понравится сравнение с собакой на сене, – продолжал муж, – но ты уж извини, скажу прямо: получается, сама не мылюсь и другим не дам.
– Пустить дедушку по рукам предлагаешь?
– Поделиться. А еще лучше продать.
Машу так ошарашила нелепость идеи, что мысль ее из области этической перескочила в экономическую:
– И ты всерьез думаешь, кто-либо захочет мыться чужим дедушкой?
Она встала и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Через полчаса на вотсап пришло сообщение:
Маша ответила:
А сама подумала, что муж, как всегда, витает в облаках. Строить проект, имея один-единственный ящик мыла! Ну, предположим, распродаст он весь запас до последнего брикета. А дальше что?