Хороший братец – мертвый братец

– Последний кусочек был, – тоскливо выговорил дедушка. – Это ведь бабушки твоей мыло. Ты-то ее не знала, а она такая была чистюля… Давно это случилось, мы еще мыло тогда варили… А бабка-то твоя зашла с утра в мыловарню, а у нее там все блестело… Ты вот сажей перепачкалась, а при ней котел снаружи почище был, чем у иной хозяйки на кухне. Так вот, зашла она, а что дальше было – можно только гадать. Видать, заметила паутину в углу под потолком, над котлом, полезла обметать, оступилась – и в котел… И ведь никого не было рядом. Днем я хватился: где Маша? А Василий говорит: она, мол, в мыловарню пошла. Я туда – нет ее. Куда могла уйти? Искали, искали, а потом догадались в котел заглянуть. А у нее уже мясо от костей отстает. Так и пришлось голый костяк в закрытом гробу хоронить. Отец Михаил долго сомневался, можно ли в таком виде отпевать, но уговорили, отпел…

– Понимаю, – сказала Маша печально, – а мыло это, значит, последнее, которое она варила…

– Нет, внученька, не понимаешь, – сказал дедушка. – Она ведь в котле вытопилась, а женщина была пышная… И вот что тогда было делать? Вылить никак невозможно! Чтоб я собственную жену, будто какие-то помои, выплеснул?! И хранить невозможно. Жир со временем разлагаться начнет, не уберечь. Один был способ Машу сохранить – мыло сварить. Ну мы с Васей и сварили. С лавандовой отдушкой. Целый ящик вышел. Я всякий раз, как мылся, чувствовал, будто Маша меня гладит, обнимает. И вот последний кусочек остался, последний обмылочек. Я его хранил, чтоб меня им перед гробом обмыли…

– Ой, дедушка, что же делать?! – воскликнула Маша.

– Теперь-то ничего уже не поделаешь, – сказал дедушка. – Разве что… Пойдем-ка.

Он встал, и Маша вслед за ним поплелась в ванную. Дедушка открыл шкафчик, в котором стояли на полке две коробки. Одна размером с обувную, другая побольше. Дедушка снял крышку с большой. Коробку наполняли плотно уложенные бруски мыла.

– Трезор, – сказал дедушка. – Хорошая была собачка. Теперь вот храню. А в той, маленькой, – Пушок. Ласковый был котик. Я прежде ими не мылся, просто как память держал, но теперь, видать, придется. Трудно жить без ласки…

– Оно и верно, – произнес Василий, стоявший в дверях и слышавший их разговор.

– Помру, возьмешь моих дружков себе, – сказал дедушка.

Когда Маша уезжала, старик обнял ее на прощание, чего никогда прежде не делал. Маша ощутила исходящий от него слабый аромат лимона. Она знала, что означает этот запах. Бабушка Таисия объяснила ей, что в старости человек начинает неприятно пахнуть и с этим невозможно ничего поделать – какие-то химические реакции в организме. Чем ни прыскайся, запах не заглушить. Единственное, что помогает, – лимонное масло. Маше стало очень грустно.

Дома она пересказала странную историю мужу. Он не стал ее комментировать, только покрутил пальцем у виска.

– А ты стал бы мной мыться? – спросила Маша.

Муж понимал: она хоть и кокетничает, но, как ни ответь, ей не понравится, а потому как мог выкрутился:

– Ты же знаешь, я вообще не моюсь.

Отчасти это было правдой. Мыться он не любил и душ принимал только раз в неделю, ссылаясь на какие-то научные исследования о том, что мытье вредит коже.

Надо сказать, что история с бабушкиным мылом расхолодила Машино желание заняться эксквизитным мыловарением, и она за заботами даже не вспоминала о визите к дедушке.

В один прекрасный день, в субботу, когда все были дома, в дверь позвонили. Маша пошла открывать. За дверью стоял Василий, дедушкин друг и работник.

– Павел Степанович отдал Богу душу, – сказал он. – Перед смертью наказывал, чтоб вам не сообщали. Чтобы вы, значит, на похороны не приезжали. Ни к чему… А это вам от него.

Михаил указал на коробку среднего размера, стоящую у его ног.

– Ну, прощайте, – он повернулся и поплелся к лестнице.

– Куда же вы?! – крикнула вслед Маша. – Зайдите, хоть чайку попейте.

Но Василий даже не обернулся.

Маша внесла коробку в квартиру, поставила на сиденье стула и распаковала. В коробку были плотно уложены бруски мыла, от которых исходил слабый лимонный запах. Маша поняла, почему Василий сказал, что ни к чему было приезжать на похороны. Подошел муж и спросил:

– Что это у тебя?

Заглянул в коробку, усмехнулся:

– Будешь использовать по назначению?

Маша воскликнула:

– Мыться дедушкой?! Никогда в жизни.

Ящик поставили на антресоль и забыли о нем.

Нет, не забыли. Что-то разладилось в их жизни – Маша начала ссориться с мужем, сделалась раздражительной, ее пугали громкие звуки, ей снились тревожные сны и постоянно казалось, что кто-то стоит за спиной… Она и мужа заразила неврозом, который у него принял агрессивную форму. Как знать, может, они даже разошлись бы, но однажды Маша поняла причину разлада. Сама того не сознавая, она постоянно думала о спрятанной над их головами страшной коробке с переработанным трупом. То, что это останки родного дедушки, ничего не меняло. Она никогда не была по-настоящему близка с ним, а труп есть труп.

– Да выброси эту парфюмерию к бесу, – посоветовал муж.

– Дедушку на помойку?! – воскликнула Маша. – Никогда в жизни.