Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской

Иногда я заходил в Музей антропологии и этнографии, в нём работал мой дядя, а я приносил ему табак, который получал по карточкам. Он радовался – ещё подышим. Однажды я пришёл в музей, а его нет – ночью умер».

Люди исчезали, силы исчезали, надежды исчезали. Остановились трамваи, в центре застряло много вагонов – они стояли с разбитыми окнами, двери открыты, сиденья сломаны, снег засыпал всё медленно и печально. Появилось много людей с саночками. Откуда взялось такое количество санок? Улицы оказались заполненными народом, шла непрерывная толпа: белое ровное поле Невы перекрещено тропинками – по ним медленно двигались вереницы ослабленных людей, и когда неожиданно начинался обстрел – люди, как по команде, ложились на лёд и Нева покрывалась тёмным дрожащим человеческим ковром.

Зимой отец тяжело заболел – истощение, лихорадка, чудовищная слабость… Хотелось дотянуть до весны.

Весну ждали – солнце, свет, тепло и, конечно, возможность подкормиться. «Тот, кто видел Ленинград зимой, не узнал бы сейчас города. Сугробы лежали тогда на улицах, ледяные наросты спускались с крыш, под наледями исчезали тротуары, грязь накопилась холмами, мусор завалил дворы, обломки рухнувших стен валялись на улице. Кирпичи, вмёрзшие в снег, разбитые бочки, оборванные провода, груды битого стекла – вот что было повсюду, – писал поэт Николай Тихонов. – А теперь, в мае 1942 года, вы идёте по чистым широким улицам, по великолепным набережным, точно подметённым гигантской метлой. Это далось нелегко. Триста тысяч ленинградцев ежедневно, день за днём, трудились – очищали город. К подвигам труда, совершённым ленинградцами, прибавился ещё один – подвиг, какого не видел мир. Знаменитые авгиевы конюшни – детский сон в сравнении с этими громадными работами, сделанными руками истощённых страшной зимой людей».

Эрмитаж не отставал: сотрудники музея очищали от снега и грязи, мусора и льда Дворцовую набережную, Дворцовую площадь, захламлённые дворы, подвалы, чердаки. В «Дневнике совещаний Учёного секретариата» новая графа: «О ходе выполнения работ по очистке территории Эрмитажа».

Весна пришла… Оттепель дохнула в залы Эрмитажа не весенним теплом, а весенней сыростью. Снег на крышах таял – мутная вода просачивалась в залы, потолки, плафоны покрывались безобразными чёрными пятнами. В залах – лужи, грязное месиво вместо пола. Сырость шла в великое наступление – влага оседала на зеркалах, колоннах. Хранительницы Эрмитажа до изнеможения выжимали над вёдрами тяжёлые мокрые тряпки. Отработав в свою дневную норму – шли отрабатывать вечернюю норму, убирать дворы.

Людей было мало, а у людей было мало сил: «Количество хранителей не соответствует объёму работ». Большое беспокойство вызывали подвалы Эрмитажа – в них хранился фарфор. Жеманные маркизы и пастушки, изящные кавалеры и кокетливые дамы, чьи фарфоровые тела, закалённые в огне особых печей Дрездена и Севра, перенесли за 200 лет не одно потрясение. Они спокойно пережили блокадную зиму, укрытые песком рядом с изысканными сервизами, изящными вазами. Сокровища замерли… Весна нарушила их покой – лопнула водопроводная труба и вода хлынула в подвал.

Из дневника старшего научного сотрудника Эрмитажа Зои Михайловой: «Я с ужасом увидела, что фарфор весь затоплен. Со мной было несколько подруг. Сбегав за высокими резиновыми сапогами, мы спустились в тёмный подвал. Вода стояла по колено. Осторожно двигаясь, чтобы не наступить на хрупкий фарфор, мы стали на ощупь вытаскивать из воды вещь за вещью. То там, то здесь торчали над водой горлышки больших ваз, многие же предметы старинных сервизов заполнились песком и грязью, погрузились на дно. До сих пор дрожь не проходит, когда вспоминаешь поиски во мраке, блуждание в ледяной воде и как мы справились – с бесценным фарфором в руках поднимались по мрачной крутой лестнице, не видя ступенек. Поднялись – ничего не разбили. Случилось чудо. Вытащив фарфор из подвала, начали его очищать от грязи, сушили на весеннем солнышке во дворе».

И всё-таки весна пришла, тепло пришло. Посылка из Москвы – 20 банок сиропа шиповника с витамином C и 500 упаковок таблеток витамина С с глюкозой.

Ленинград принялся разводить огороды: парки, сады, скверы превращались в огороды – люди спешили посадить картошку, лук, капусту, зелень. Марсово поле, Летний сад… большой огород. В Висячем саду Эрмитажа тоже был разбит огород.