Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской

Нюрнбергский процесс. Иосиф Абгарович Орбели выступал обвинителем. Он произнёс пламенную речь: говорил об обстрелах Ленинграда, о погибших памятниках, о снарядах, которые разрывались в Эрмитаже. «Академик выступил на свидетельской трибуне как прокурор», – писали тогда в газетах. Орбели назвал число снарядов, выпущенных по Эрмитажу: 30 снарядов попало в музей, один пробил знаменитый портик с атлантами, тяжело пострадали Гербовый зал, Галерея Растрелли. «Преднамеренность артиллерийского обстрела Эрмитажа для меня и для всех моих сотрудников была ясна потому, что повреждения причинены музею не случайным артиллерийским налётом, а последовательно, при тех методических обстрелах города, которые велись на протяжении многих месяцев. Я никогда не был артиллеристом, но в Эрмитаж попало 30 снарядов, а в расположенный рядом мост – всего один. Полностью разрушены отопительная и водопроводная системы, пострадали уникальные фрески, античные скульптуры, картины XVII, XVIII, XIX веков, полностью уничтожен 151 экспонат и сильно повреждены 27 367. Я могу с уверенностью сказать, куда целился фашизм. В этих пределах я артиллерист».

Мы все понимаем, куда целится зло, и, если оно убивает, разрушает, – должно быть наказано. Но добро должно уметь обороняться. Музей учит защищаться и защищать. Эрмитаж – мощное средство против любой войны, стены Эрмитажа хранят бесценный опыт, как в условиях угроз сохранить душу и как проблемы, даже самые сложные, превратить в возможности. Мы много и часто говорим о войне, но, к сожалению, мы не очень-то много и серьёзно стали о ней думать. Она – война – каждый раз, с каждым новым поколением предстаёт перед нами новыми аспектами, и нужно всё заново и заново обдумывать, переосмысливать. Война оставила нам ещё много вопросов – есть смысл в них разобраться.

Николай Николаевич Никулин – один из замечательных эрмитажников, мы им очень гордимся. Крупнейший искусствовед России, глубокий знаток искусства старых европейских мастеров: германское искусство XV–XVIII веков и раннее нидерландское искусство – любимые его темы. Он один из авторов шестнадцатитомного издания картинной галереи Эрмитажа. Писал легко, умно, кратко и ярко. Например, у нас есть прекрасные вещи, которые Николай Николаевич изучал и рассказывал о которых вдохновенно, увлечённо, оригинально.

Робер Кампен – художник XV века, его кисти принадлежат эрмитажные шедевры «Троица» и «Мадонна с младенцем». К сожалению, этот художник для большинства посетителей Эрмитажа неизвестный, да и в истории искусства ему уделялось немного внимания. А Николай Николаевич, увлечённый этим мастером, открыл в его судьбе и творчестве много важных, значительных эпизодов. И сейчас мы смотрим на картины Робера Кампена в каком-то смысле глазами Никулина. Мы узнаём некоторые подробности о судьбе и творчестве художника благодаря глубоким исследованиям Никулина. Повседневность становится частью духовной жизни, напоминает об ином мире и о другой жизни – жизни Духа.

«Мадонна с Младенцем» – одна из самых уютных этих картин в мире. Это часть диптиха XV века, выполненного на дубовой доске, для личного благочестия и домашних молитв: светлый вечер, горит камин, на руках молодой прелестной женщины – очаровательный малыш; она бережно прикрывает ладонью жар, идущий от камина – боится, что ребёнок может обжечься. Какая заботливость, нежность, осторожность в этом обычном человеческом жесте, смотришь – и будто ощущаешь мягкость ткани и тепло огня. Робер Кампен подробно, в мельчайших деталях показывает нам комнату: блестит бронза, туго накрахмалено бельё, ослепительно белоснежны полотенца, чувствуется мягкость меховой накидки, наброшенной на плечи женщины, ощущается дыхание горячего огня. Кампен – величайший мастер подробностей. Все предметы простые, обыкновенные, но в каждом из них таятся таинственные смыслы. Горящий камин указывает на время года – январь, умывальник напоминает о чистоте помыслов и поступков, открытое окно – это новые возможности души, открытость духовному миру.

Никулин писал: «Прозрачный свет наполняет пространство, а от полотенца и ставни окна на стену падают тени. Художник хотел показать взаимодействие нескольких источников света. Его попытка передать тончайшую игру оттенков света, безусловно, новый подход к живописи, и в этом смысле он опередил художников итальянского Ренессанса. Кампен по-новому прочитал священные тексты: жизнь святых становится похожа на жизнь обыкновенных людей и становится им понятнее, человечнее, ближе».