Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской

Лукас Кранах – одно из самых важных имён в истории немецкого искусства после Альбрехта Дюрера. Он уроженец города Кранаха, человек умный, предприимчивый, умевший соединить заботы дня и великие идеи искусства. Его друг, монах, учёный, профессор Виттенбергского университета Мартин Лютер в 1517 году приколотил на двери Замковой церкви в Виттенберге свои знаменитые 95 тезисов. Кранах его поддержал и стремился в своём искусстве воплотить его идеи реформации. Он утверждал, что верующий человек может оправдаться лишь перед лицом Господа, человеку не нужно посредничество священников, и подчиняться он может только Богу. Правитель – это слуга народа, а не его господин. Согласно его учению, только то, что написано в Библии – священно, остальное всего лишь человеческие размышления, а значит – не истина. Кранах ценил их дружбу и дорожил личными отношениями: Лютер был крёстным отцом дочери Кранаха, а Кранах – свидетелем на свадьбе Лютера. Кранах поддерживал друга, но оставался придворным художником. Он умел получать пользу из всех начинаний, ценил и католиков, и протестантов, владел типографией, занимался аптечной торговлей, уважал власть и получил фамильный герб – крылатая змея держит в пасти кольцо. Это изображение стало его подписью на картинах.

В 1769 году Екатерина Великая приобрела крупную коллекцию (больше 600 картин) у наследника саксонского министра графа Генриха фон Брюля, в том числе и великолепную «Венеру и Амура» Кранаха. Это была первая работа художника, оказавшаяся в России. «Бойся купидонова сладострастия, иначе тобой завладеет Венера», – предостерегает надпись на картине. Впервые в Северной Европе появилось изображение обнажённой женщины, и этот сюжет – первый античный сюжет в творчестве Кранаха. «Мы ищем опасных наслаждений, но они иногда смешиваются с грустью и причиняют нам боль».

Никулина привлекало то, что мало привлекало других. Ему нравилось неизвестное, не знаменитое – всё, что находится в тени славы и успеха, в тени великих и знаменитых. Он предлагал нам вдуматься, вглядеться, и тогда могут открыться мифы фантастические, прекрасные. Каждая рассказанная им история – повод для раздумий, новое открытие и просторы в искусстве, движение в глубины смыслов, историй, образов, – словом, заманчивое приключение.

Антон Рафаэль Менгс – художник XVIII века. В Эрмитаже одна из лучших коллекций его картин в мире. Он был любимым живописцем Карла III, его сына Карлоса IV, имел звание Первого королевского живописца Германии. Он первым оценил талант Франсиско Гойи и помог ему устроиться в Королевскую шпалерную мануфактуру.

Его называли «Рафаэлем современности», он был умён, талантлив, дерзок, общался с Казановой и рассуждал с ним о странностях любви. Дружил с мудрым Иоганном Иоахимом Винкельманом – археологом, историком искусства, автором знаменитой «Истории искусства древности» (1764), считавшим, что «единственный путь для нас сделаться великими – подражать древним». Менгс был согласен со своим другом и стремился следовать античной традиции: ценил строгость, презирал излишества во всём и избегал чрезмерности, считал самым важным «верность пропорциям, благородную простоту, спокойное величие и плавную гармоничность во всём». Одна из его эрмитажных картин, на которую всегда обращал внимание Никулин, – это «Персей освобождает Андромеду». Персей, победитель чудовища Медузы Горгоны, спас царевну Андромеду – дочь эфиопского царя. Её были готовы принести в жертву чудовищу, но Персей, поражённый её красотой, убил чудище, показав ему лик Медузы Горгоны, от взгляда которой всё превращается в камень. Чудесная живопись – «форма высшей красоты так проста и благородна, что кажется, будто она создавалась без всяких усилий, исполнилась одним дуновением».

Менгс восхищался работами Ангелики Кауфман: «Она очень красива, и в пении, и в рисунке может соперничать с лучшими виртуозами». Она называла себя «художником исторического жанра», была очаровательна, остроумна, дружила и переписывалась с Гёте. Он писал: «Её глаза так умны, её знание механизма искусства так велико, её чувство прекрасного столь глубоко, а она остаётся так непостижимо скромна…» В неё был влюблён Жан Поль Марат (будущий «Друг народа»), её почитателем был Этьен Морис Фальконе – он говорил: «Я счастливец – я обладатель её произведений». Гаврила Романович Державин написал оду в её честь: «Живописица преславна, Кауфман, подруга муз». Князь Николай Борисович Юсупов обожал её – писал письма, осыпал подарками и покупал её работы, «её изумительные вариации на античные темы и великолепнейшие портреты».

В Эрмитаже много её чудесных работ. Николай Николаевич Никулин возвращал забытые имена, дарил им славу. Сейчас интерес к этим художникам с каждым годом растёт всё более и более – «дорог нам миг узнавания».

Никулин написал умные, забавные воспоминания о сотрудниках Эрмитажа, много смешных, трогательных, очень человечных историй, случаев из жизни музейщиков. Мне нравятся эпизоды из жизни Орбели: