Хорошо, когда улыбаются

Миша Гришин только размахнулся, чтобы стукнуть докладчика по затылку, как вспомнил, что он теперь председатель совета отряда (его на днях выбрали), рука сразу же опустилась и зачем-то полезла в карман брюк, будто там было что-то нужное. И он начал действовать словом, убеждением. Тут ему под руку подвернулся Серёжка, то есть не под руку, а под язык.

Серёжка в это время уже немного пришёл в себя, даже встал с парты и подошёл к раскрытому окну.

— Когда ты, наконец, человеком станешь? — строго спросил его Миша Гришин.

— А что, я телеграфный столб, что ли? — огрызнулся Серёжка, глядя на телеграфный столб около школы.

— Столб — это хорошо. Ты даже и не столб.

— Почему это я не столб? — обиделся Серёжка.

— Потому что столб провода держит, полезное дело делает. А ты только языком болтаешь, вот твои дела.

— Подумаешь — полезное! Подумаешь — дело! Вот захочу и…

Тут Серёжка опасливо посмотрел на небо, прислушался. За окном было тихо, и он успокоился.

«Да нет, приснилось мне всё утром», — пронеслось в его голове.

И как только он успокоился, язык его снова начал легко болтаться.

— Вот захочу и… — опять прокричал Серёжка, — захочу и сто полезных дел сделаю.

Ребята засмеялись. Они знали цену его словам. Это задело и разозлило Серёжку, и он заорал ещё громче:

— Сто полезных дел, слышите?! И все в один день!!!

Вдруг за окном что-то завыло, Серёжка вздрогнул и прикусил язык. Ребята только повернули головы к окнам посмотреть, что там такое, как раскрылась классная дверь и вошла… ой, кто это вошёл? Все сейчас же забыли про завыванье. Вошла… девчонка не девчонка, сразу и не поймёшь кто. В общем, началась художественная часть.

Вошла, конечно, девчонка, но изображала она явно не девчонку. На ней было платье, какого ни одна девчонка, даже самая модпица-размодница не наденет. Платье очень красивое. Белоснежное. Но всё разлинованное чёрными линиями, как будто это не платье, а нотная бумага. На этих линиях, как воробьи на проводах, сидели чёрные нотки. Одни были просто круглыми и всё. Другие — с чёрной ножкой, а третьи — с ножкой и хвостиком. А ещё на платье, на пяти линейках сразу, была нарисована такая очень красивая закорючка, которая называлась скрипичным ключом (ребята это знали по урокам пения). И ещё такую же закорючку, то есть скрипичный ключ, вырезанную из картона и обсыпанную блёстками, девчонка держала в руках.

Когда она повернулась, то все увидели, что сзади у девчонки две косички, и что на одной из них (на правой) сидит белый капроновый бант, а на другой (на левой) никакого банта нет. И все догадались, что это вошла Галка Палкина. Но сейчас она была совсем не Галка и совсем не Палкина. Это была Песня. Она сама сказала об этом. Когда вошли другие участники концерта, то у неё произошёл диалог с девчонкой, у которой все банты были целы.

ГАЛКА ПАЛКИНА.

Мне часто люди говорят,
Что жить со мной чудесней,
Что нашей встрече всякий рад.

ДЕВЧОНКА, У КОТОРОЙ ВСЕ БАНТЫ ЦЕЛЫ.

Да кто же ты?

ГАЛКА ПАЛКИНА.

Я — Песня.

Песня, стоя в центре, подняла над головой сверкающий скрипичный ключ. Другие девчонки расположились возле неё полукругом и начали откашливаться.

В класс вошёл Эдуард Егоров (мальчишка-старшеклассник, который играл на аккордеоне и готовил художественную часть). Он стал к ребятам спиной, а к участникам концерта лицом и аккордеоном, и сказал: «Внимание! Приготовились!». Ему оставалось только сказать или «Три-четыре!» или «Начали!», но в это самое время какой-то небывалой силы вихрь ворвался во все три окна и завыл, заметался по классу, в злобе качая, ероша, срывая всё на своём пути, что попадалось. Прошлый ветер, который прилетел в класс, не годился ему и в подмётки.

Серёжка побледнел, хотел схватиться рукой за подоконник, чтобы не упасть, но его отшвырнуло к столу, потом к чьей-то парте и, наконец, к стене. А в окне показалось… Ой-ой-ой!.. Серёжка от страха даже забыл зажмуриться, так и замер.

«Значит — правда! Значит, утром был не сон!»

Серёжке показалось, что волосы на голове стали шевелиться. Сами по себе, не от ветра, а сами. Са-ми!

Глава 2. Что же было утром?

А утром было вот что.

Серёжка стоял в комнате у открытого окна на своём втором этаже и разговаривал с мальчишкой во дворе. Мальчишка перекидывал из одной руки в другую красно-синий резиновый мяч.

— Хочешь, я дворовую футбольную команду организую? — кричал ему Серёжка. — Тебя вратарем! Только мяч надо настоящий. Футбольный. Всё дело за мячом. А я — пожалуйста! Хоть сейчас.