Хорошо!

Холод большой.
                           Зима здорова́.
Но блузы
               прилипли к потненьким.
Под блузой коммунисты.
                                        Грузят дрова.
На трудовом субботнике.
Мы не уйдем,
                      хотя
                              уйти
имеем
           все права.
В  н а ш и  вагоны,
                             на  н а ш е м  пути,
н а ш и
            грузим
                        дрова.
Можно
           уйти
                   часа в два,—
но  м ы —
                уйдем поздно.
Н а ш и м  товарищам
                                   н а ш и  дрова
нужны:
           товарищи мерзнут.
Работа трудна,
                        работа
                                   томит.
За нее
           никаких копеек.
Но  м ы
            работаем,
                            будто  м ы
делаем
            величайшую эпопею.
Мы будем работать,
                                 все стерпя,
чтоб жизнь,
                   колёса дней торопя,
бежала
            в железном марше
в  н а ш и х  вагонах,
                                 по  н а ш и м  степям,
в города
              промерзшие
                                  н а ш и.

«Дяденька,

                  что вы делаете тут,
столько
             больших дяде́й?»
— Что?
             Социализм:
                                свободный труд
свободно
               собравшихся людей.

9

Перед нашею
                 республикой
                                стоят богатые.
                                                Но как постичь ее?
И вопросам
                   разнедоуменным
                                               нет числа:
что это
           за нация такая
                                   «социалистичья»,
и что это за
                   «соци-
                              алистическое отечество»?
«Мы
        восторги ваши
                                понять бессильны.
Чем восторгаются?
                               Про что поют?
Какие такие
                   фрукты-апельсины
растут
           в большевицком вашем
                                                  раю?
Что вы знали,
                      кроме хлеба и воды,—
с трудом
               перебиваясь
                                    со дня на день?
Т а к о г о  отечества
                                  т а к о й  дым
разве уж
              н а с т о л ь к о  приятен?
За что вы
               идете,
                         если велят —
                                                «воюй»?
Можно
           быть
                   разорванным бо́мбищей,
можно
          умереть
                       за землю за  с в о ю,
но как
          умирать
                        за общую?
Приятно
              русскому
                             с русским обняться —
но у вас
             и имя
                       «Р о с с и я»
                                            утеряно.
Что это за
                 отечество
                                 у забывших об нации?
Какая нация у вас?
                               Коминтерина?
Жена,
          да квартира,
                              да счет текущий —
вот это —
                отечество,
                                 райские кущи.
Ради бы
              вот
                    такого отечества
мы понимали б
                         и смерть
                                        и молодечество».

Слушайте,

                 национальный трутень,—
день наш
               тем и хорош, что труден.
Эта песня
                песней будет
наших бед,
                  побед,
                             буден.

10