Читаем Хоттабыч полностью

ВОЛЬКА. Это... Это... Как бы тебе сказать... А попробуй — угадай! Ни за что не угадаешь! Спорим?!

ЖЕНЯ. Я знаю! Это Вовка из 9 „Б”. Артист!


Подбегает к Хоттабычу и тянет его за бороду. Борода почему-то не отрывается.


ЖЕНЯ. Ой! Настоящая! Извините!

ХОТТАБЫЧ (срывающимся голосом). На колени! Падай ниц, о презренная, если тебе дорога жизнь!

ГОГА. Вот оно — Ташкентское землетрясение!

ЖЕНЯ (к Вольке). Ну, и нервные у тебя родственники! Ну, ты идешь в кино?


Хоттабыч, вне себя от гнева, вырывает волосок из бороды.


ХОТТАБЫЧ. Чах-чанах...

ВОЛЬКА. Женька, беги! Твоя жизнь висит на волоске!

ХОТТАБЫЧ. Смотрите — я сейчас превращу ее в жабу!

ЖЕНЯ. Так ты идешь или нет?

ХОТТАБЫЧ. Шари-вари, чах...

ВОЛЬКА (спасая Женю). Пошла вон, дура!


Хоттабыч от неожиданности роняет волосок на пол, пытается его найти.


ЖЕНЯ (потрясенная Волькиной грубостью). Ну, знаешь! Да я теперь с тобой... Да чтобы я еще когда-нибудь... Ну ладно! Ты еще пожалеешь об этом!!!


Хлопнув дверью, убегает.


ГОГА (Хоттабычу). Ого, вы действительно артист! (Вольке.) Здорово ты ее! Правильно! Все девчонки дуры. А Женька — особенно!

ВОЛЬКА. Ничего ты не понимаешь! Сам ты дурак, Гога!

ГОГА. С меня хватит! Я в вашей самодеятельности не участвую!


С достоинством удаляется.


ХОТТАБЫЧ. Ах, Волька, напрасно ты прогнал эту дерзкую. Напрасно.

ВОЛЬКА. Но я думал... Я боялся.

ХОТТАБЫЧ. Сейчас бы ты увидел мой самый лучший номер. Удивительное превращение человека в жабу! Тебе бы моя работа понравилась.

ВОЛЬКА. Хоттабыч, ты обещал исполнять любое мое желание?

ХОТТАБЫЧ. Ну, обещал.

ВОЛЬКА. Так вот я желаю, чтобы Женька навсегда, слышишь, навсегда осталась человеком!

ХОТТАБЫЧ. Но...

ВОЛЬКА. Никаких „но”! Дай честное пионе... Нет, честное джинновское! Даешь?

ХОТТАБЫЧ. Ну, даю...

ВОЛЬКА. То-то! Эх, жалко только, в кино не попаду!

ХОТТАБЫЧ. Скажи, Волька, а что такое кино? И почему ты в него не попадешь?

ВОЛЬКА. Кино, Хоттабыч, это очень интересная штука. Про него не расскажешь. Кино надо смотреть. А мне посмотреть его не удастся, потому что детей до шестнадцати лет на эту картину не пускают.

ХОТТАБЫЧ. Но ведь эта дерзкая, которую ты не разрешаешь превращать в жабу, приглашала тебя.

ВОЛЬКА. Сказал тоже! Женькин дядя — главный администратор „Юпитера”, дядя Толя. С ней даже первоклашку пропустят.

ХОТТАБЫЧ. Так ты считаешь, что какой-то главный повелитель Юпитера может больше, чем я — Гассан Абдурахман ибн Хоттаб, — повелитель всех планет?! Обижаешь!

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

На авансцене, перед входом в кинотеатр, с билетами в руках стоит Женя.


ЖЕНЯ. Странно... Просто невероятно! И так непохоже на Вольку... До сих пор в себя не приду. Продам билеты. Что-то в кино идти расхотелось.


Появляется Гога.


ГОГА. Женька, пошли в кино вместе. Этот Волька просто хулиган! Он всегда казался мне подозрительным, а сейчас вон до чего дошел! И старикашка этот противный! Да за такие вещи я бы на твоем месте...

ЖЕНЯ. Отстань от меня! Тебе все кажутся подозрительными и противными! (Рвет билеты.) Никто не пойдет в кино! (Убегает.)


Гога в недоумении пожимает плечами.

№ 7

Песня Гоги






На авансцену выходят бородатый Волька и Хоттабыч. Гога прячется, подслушивает.


ВОЛЬКА (прикрывая бороду рукой). Хоттабыч! Я боюсь! А вдруг меня какой-нибудь знакомый увидит? Ведь задразнят! Как только войдем в кинотеатр, ты сними с меня эту дурацкую бороду. Сразу сними, слышишь?

ХОТТАБЫЧ. И нисколько, о неблагодарный отрок, она не дурацкая. И никто, уверяю тебя, не посмеет тебя дразнить. А если и посмеет, то будет иметь дело со мной, о Волька ибн Алеша!


Появляется Гога.


ГОГА. Волька! Волька! Я так и думал! Я тебя сразу узнал! Вот потеха! Анекдот с бородой!

ВОЛЬКА (старается говорить басом). Вы ошиблись, молодой человек! Никакой я не Волька, как вы изволили меня назвать. Я Иван Иванович...

ГОГА. Не ври. Иванушка-дурачок, я слышал, как этот старикашка называл тебя Волькой.

ВОЛЬКА. Знаете, что я вам скажу, Гога...

ГОГА. Ага! Проговорился. Нацепил бороду и думаешь, тебя в кино пропустят?! Не выйдет, Волечка! Разоблачим обманщика! Пойду, предупрежу контролера!

№ 8

Песня Гоги и колдовство Хоттабыча






ГОГА. Что это со мной?! Я, кажется, лаю и иду совсем не туда! Гав-гав-гав! (Скрывается.)

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Сцена в кинотеатре

Раскрывается занавес. Задник представляет собой белое полотно экрана. На его фоне идет „роскошный ковбойский фильм”.

Перед нами типичный кинематографично-заграничный салон. За стойкой бара — красотка Мэри. Издали слышен приближающийся цокот копыт. И вот на пороге появляется герой — супермен, ковбой Джо.

Красотка бросается к нему.

№ 9

Ковбои










Появляются четыре ковбоя. Они пытаются ухаживать за Мэри. Завязывается драка.

Неудержимый Джо с помощью красотки Мэри побеждает всех. Четыре ковбоя в картинных позах застывают на полу.





Берет со стойки бара бутылку, напоминающую сосуд, в котором был заточен Хоттабыч.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство
Музыка как судьба
Музыка как судьба

Имя Георгия Свиридова, великого композитора XX века, не нуждается в представлении. Но как автор своеобразных литературных произведений - «летучих» записей, собранных в толстые тетради, которые заполнялись им с 1972 по 1994 год, Г.В. Свиридов только-только открывается для читателей. Эта книга вводит в потаенную жизнь свиридовской души и ума, позволяет приблизиться к тайне преображения «сора жизни» в гармонию творчества. Она написана умно, талантливо и горячо, отражая своеобразие этой грандиозной личности, пока еще не оцененной по достоинству. «Записи» сопровождает интересный комментарий музыковеда, президента Национального Свиридовского фонда Александра Белоненко. В издании помещены фотографии из семейного архива Свиридовых, часть из которых публикуется впервые.

Автор Неизвестeн

Биографии и Мемуары / Музыка
Ньювейв
Ньювейв

Юбилею перестройки в СССР посвящается.Этот уникальный сборник включает более 1000 фотографий из личных архивов участников молодёжных субкультурных движений 1980-х годов. Когда советское общество всерьёз столкнулось с феноменом открытого молодёжного протеста против идеологического и культурного застоя, с одной стороны, и гонениями на «несоветский образ жизни» – с другой. В условиях, когда от зашедшего в тупик и запутавшегося в противоречиях советского социума остались в реальности одни только лозунги, панки, рокеры, ньювейверы и другие тогдашние «маргиналы» сами стали новой идеологией и культурной ориентацией. Их самодеятельное творчество, культурное самовыражение, внешний вид и музыкальные пристрастия вылились в растянувшийся почти на пять лет «праздник непослушания» и публичного неповиновения давлению отмирающей советской идеологии. Давление и гонения на меломанов и модников привели к формированию новой, сложившейся в достаточно жестких условиях, маргинальной коммуникации, опутавшей все социальные этажи многих советских городов уже к концу десятилетия. В настоящем издании представлена первая попытка такого масштабного исследования и попытки артикуляции стилей и направлений этого клубка неформальных взаимоотношений, через хронологически и стилистически выдержанный фотомассив снабженный полифонией мнений из более чем 65-ти экзистенциальных доверительных бесед, состоявшихся в период 2006–2014 года в Москве и Ленинграде.

Миша Бастер

Музыка