Читаем Хоттабыч полностью

Хоттабыч вскакивает с места.


ХОТТАБЫЧ. О горе мне! Это слуги Сулеймана! Они хотят покончить со мной! Вай, вай! О, горе мне! (Бросается к выходу.)

ВОЛЬКА. Хоттабыч! Куда же ты, Хоттабыч?! Ну, погоди... (бежит за ним).





КАРТИНА ПЯТАЯ

Волька с бородой

Снова Волькина комната.


ВОЛЬКА. Ну, Хоттабыч, ты даешь! Артиста испугался. Да еще снятого двадцать лет назад. Это же старая картина.

ХОТТАБЫЧ. Нет, Волька, ошибаешься. Не лицедей это, а наемный убийца. Чувствую руку Сулеймана ибн Дауда. Слышал? (Подражая ковбою Джо.)

Прикончил сразу четверых Я — Джо неудержимый!Ну, а теперь покончу вмиг Вот с этим старым джинном.

Из песни слова не выкинешь. Вовремя мы удрали.

ВОЛЬКА. Э, Хоттабыч, не знал я, что ты такой трус. На улице автобусов, троллейбусов боишься. На деревьях от них прячешься. Портишь зеленые насаждения. А в кино и вовсе... Да не тебя он хотел прикончить, а джин выпить!

ХОТТАБЫЧ. Меня выпить?

ВОЛЬКА. Джин — это напиток такой. Алкогольный.

ХОТТАБЫЧ. Ты, конечно, мой спаситель, о Волька ибн Алеша, но и тебе не позволю оскорблять меня! Не напиток я! И тем более не алкогольный! Запомни это!

Волька достает бутылку из холодильника. Протягивает ее Хоттабычу.

ХОТТАБЫЧ. Джинн! О Аллах! Наверное, там мой брат! Надо немедленно освободить его!


Волька открывает бутылку и наливает жидкость в бокал.


ВОЛЬКА. Попробуй, Хоттабыч! Взрослые почему-то любят эту гадость.


Хоттабыч нюхает жидкость и залпом выпивает ее. Крякает от удовольствия.


ХОТТАБЫЧ. Действительно, гадость. Говоришь, люди ее пьют? Безобразие! Можно еще? Хочу запомнить этот гадкий вкус. Чтобы нечаянно не спутать с чем-нибудь.


Выпивает еще.


ХОТТАБЫЧ (через паузу). Скажи, Волька, а ты меня уважаешь?! Я тебя уважаю!

Ты меня от жизни спас. Вернее, вернул ее, жизнь (Поет.)

Свобода! Свобода!Клянусь бородой!Спасибо,спаситель,Мой друг молодой!

(поет)

ХОТТАБЫЧ. Нет, ты скажи: ты мне друг?

ВОЛЬКА. Друг, Хоттабыч, друг!

ХОТТАБЫЧ. А раз друг, то проси у меня, что хочешь. Мне для друга ничего не жалко!

ВОЛЬКА. Хоттабыч! Пока я прошу тебя только об одном. Немедленно сними с меня эту идиотскую бороду.

ХОТТАБЫЧ. О чем разговор! Да это мне тьфу! Как говорят на Востоке, раз плюнуть!

Нет, ты мне что-нибудь потруднее! Ну, там солнце сдвинуть вбок или скатерть достать, которая вместо тебя ругаться будет, — самобранка называется.

ВОЛЬКА. Не нужно мне ни солнца, ни скатерти! Ты лучше бороду сними.

ХОТТАБЫЧ. Ну, ладно. Слово друга — для меня закон! Правильно я говорю? Бороду, так бороду. Сейчас вот только вырву волосок из своей бороды, и твоей бороды как не бывало. (Вырывает здоровенный клок бороды.) Вай! Больно! Ну, ничего... для друга... Сейчас только заклинание скажу...

№ 10

Сцена Вольки и Хоттабыча

ХОТТАБЫЧ Только чур не подслушивать.

ВОЛЬКА. Очень надо!

ХОТТАБЫЧ. Чур-чура, шаровары... Нет... Цоб-цобе, тары-бары... Сейчас, сейчас.

ВОЛЬКА. Да что же ты, Хоттабыч?

ХОТТАБЫЧ. Я забыл, как расколдовать малое колдовство. О горе мне, горе!

ВОЛЬКА. Ну, что же ты делаешь?

ХОТТАБЫЧ. Сейчас, сейчас придумаю!






ВОЛЬКА. Ну?

ХОТТАБЫЧ. Абра! Нет! Кадабра! Нет... Ой, этот джин все испортил, как голова болит. Ничего вспомнить не могу.

ВОЛЬКА. Ай, Хоттабыч, что ты делаешь? Ну как же мне теперь жить?!




№ 11

Танец брадобреев

В комнате появляются три цирюльника в набедренных повязках и чалмах. Они несут на руках цветастую подушку и с почетом усаживают на нее Вольку.

С другой стороны комнаты выплывают три волшебные девы (судя по всему, бывшие кариатиды из первой картины). У них в руках сосуды с благовониями, полотенца и опахала.

Мечи цирюльников оказываются огромными складными „опасными” бритвами. Раскрыв бритвы, цирюльники начинают бешеную пляску.

В танец вступают волшебные девы.

Затем все они, плотным кольцом окружив Вольку, стремительно бреют его.






Два, три мгновенья, и...

Зрители видят Вольку без бороды... С бритой наголо головой.

Вольке дают в руки зеркало. Он глядится в него — глаза расширяются от ужаса. Зеркало с грохотом падает на пол.


ВОЛЬКА. Где мои волосы?! Я же совершенно лысый!!

ОДНА ИЗ ДЕВ. (подметая пол). Вот твои волосы, о прекраснейший из клиентов!


Раздается звонок в дверь. Лысый Волька мечется по комнате, не зная, что предпринять.

Звонок повторяется.

Хоттабыч хлопает в ладоши. Цирюльники и девы исчезают. Волька показывает Хоттабычу на шкаф. Хоттабыч, кряхтя, залезает в него.

Волька надевает зимнюю шапку-ушанку и открывает дверь.

В комнату входят супруги Хапугины. В руках у них аляповатые предметы „под старину”.


ВОЛЬКА (растерянно). Я вот тут хотел... Голова замерзла. Ой, здравствуйте!

ХАПУГИНА. Но мы уже виделись сегодня утром! Ты еще нес какую-то грязную бутылку.

ВОЛЬКА. Ах, да... Совсем забыл.

ХАПУГИН. Почему из твоей квартиры раздается такой грохот?

ХАПУГИНА. Почему ты в зимней шапке?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство
Музыка как судьба
Музыка как судьба

Имя Георгия Свиридова, великого композитора XX века, не нуждается в представлении. Но как автор своеобразных литературных произведений - «летучих» записей, собранных в толстые тетради, которые заполнялись им с 1972 по 1994 год, Г.В. Свиридов только-только открывается для читателей. Эта книга вводит в потаенную жизнь свиридовской души и ума, позволяет приблизиться к тайне преображения «сора жизни» в гармонию творчества. Она написана умно, талантливо и горячо, отражая своеобразие этой грандиозной личности, пока еще не оцененной по достоинству. «Записи» сопровождает интересный комментарий музыковеда, президента Национального Свиридовского фонда Александра Белоненко. В издании помещены фотографии из семейного архива Свиридовых, часть из которых публикуется впервые.

Автор Неизвестeн

Биографии и Мемуары / Музыка
Ньювейв
Ньювейв

Юбилею перестройки в СССР посвящается.Этот уникальный сборник включает более 1000 фотографий из личных архивов участников молодёжных субкультурных движений 1980-х годов. Когда советское общество всерьёз столкнулось с феноменом открытого молодёжного протеста против идеологического и культурного застоя, с одной стороны, и гонениями на «несоветский образ жизни» – с другой. В условиях, когда от зашедшего в тупик и запутавшегося в противоречиях советского социума остались в реальности одни только лозунги, панки, рокеры, ньювейверы и другие тогдашние «маргиналы» сами стали новой идеологией и культурной ориентацией. Их самодеятельное творчество, культурное самовыражение, внешний вид и музыкальные пристрастия вылились в растянувшийся почти на пять лет «праздник непослушания» и публичного неповиновения давлению отмирающей советской идеологии. Давление и гонения на меломанов и модников привели к формированию новой, сложившейся в достаточно жестких условиях, маргинальной коммуникации, опутавшей все социальные этажи многих советских городов уже к концу десятилетия. В настоящем издании представлена первая попытка такого масштабного исследования и попытки артикуляции стилей и направлений этого клубка неформальных взаимоотношений, через хронологически и стилистически выдержанный фотомассив снабженный полифонией мнений из более чем 65-ти экзистенциальных доверительных бесед, состоявшихся в период 2006–2014 года в Москве и Ленинграде.

Миша Бастер

Музыка